Диана. Жизнь, любовь, судьба - Сара Брэдфорд

Диана же была твердо убеждена, что поступила совершенно правильно. Накануне вечером она позвонила одной из своих старших подруг: «„Я дала просто великолепное интервью, – сказала она. – Я все сделала правильно!“ Меня ее слова слегка обеспокоили. „Ты же будешь смотреть, будешь? А утром позвони мне обязательно!“ Я посмотрела. Это было ужасно! Мне казалось, я никогда больше не смогу с ней общаться… Кошмарное интервью! Утром телефон зазвонил в восемь – Диана, как и я, была ранней пташкой… Я не смогла притвориться… что в восторге от ее интервью, и она пришла в ярость… Я сказала, что это ужасная ошибка. Ей это не понравилось. Она вообще не терпела критики. Но это было отвратительно. Здравый смысл ей окончательно изменил»[460].

Подруга Дианы, которая хорошо знала Чарльза и Камиллу и была принята в придворных кругах, прекрасно выразила реакцию людей, желавших принцессе добра. Диана в буквальном смысле спрыгнула с обрыва. Королевского будущего у нее больше не было. Это интервью положило конец дружбе с принцессой Маргарет – та была в ярости от замечаний Дианы о Чарльзе и его королевских перспективах. Маргарет написала Диане жесткое письмо. После этого интервью дети принцессы Маргарет, которые очень любили Диану, стали ее избегать. Интервью оказало самое пагубное влияние на Уильяма и Гарри. Диана не задумалась об их чувствах и, как это ранее сделал Чарльз, публично призналась в супружеской измене. Говорили, что после этого Уильям несколько дней не разговаривал с матерью.

С точки зрения пиара интервью можно было считать весьма успешным. Диана понравилась своим многочисленным поклонникам. Благоприятные результаты опросов общественного мнения окончательно убедили ее в том, что она все сделала правильно. Через два дня после интервью, преисполнившись уверенности в себе, она отправилась в благотворительную поездку по Аргентине. Эта страна была злейшим врагом Британии после Фолклендского конфликта 1982 года. Президент-демократ Карлос Менем воспринял визит Дианы как подтверждение того, что «Аргентина постепенно возвращает себе надолго утраченное положение в мире».

Лишь вернувшись в Лондон, Диана наконец-то начала понимать, что именно она совершила и каковы будут последствия этого поступка. Патрик Джефсон холодно комментирует: «Она решила принять самую большую возможную дозу любимого лекарства [внимания публики], но от него ей стало еще хуже, чем раньше»[461].

Сент-Джеймсский дворец с нескрываемым удовольствием наблюдал за публичным позором Дианы. Букингемский дворец был не столь счастлив. Джефсон, который все еще пытался наладить отношения Дианы с дворцом, представил план дальнейшего взаимодействия. По его предложению секретариат Дианы должен был переехать в Букингемский дворец, чтобы пресс-служба королевы следила за публичными выступлениями принцессы. Он предложил избавить Диану от финансовой зависимости от Чарльза: оплату апартаментов в Кенсингтонском дворце должен был взять на себя Букингемский дворец. Кроме того, он предлагал четко определить общественные и благотворительные обязанности Дианы на родине и за рубежом.

Джефсон вместе с Дианой прибыл на совещание во дворец, и там стало ясно, что королевские службы не спешат принимать его предложения, считая, что от Дианы слишком много хлопот. Интервью для программы «Панорама» было всего лишь очередной проблемой из множества. 29 ноября Джефсон и Диана встретились с королевскими чиновниками. Вел совещание зять Дианы Роберт Феллоуз (в 1991 году он получил рыцарский титул). Почувствовав негативную реакцию на свои предложения, Джефсон понял, что они обречены. «С какой бы симпатией Букингемский дворец ни относился к Диане, – вспоминал он, – а я уверен, что такая симпатия была, и не только со стороны Роберта, – нанесенное ею оскорбление оказалось слишком серьезным. Это был классический пример воплощения заповеди „Возлюби грешника, возненавидь грех“»[462]. Кроме того, команда принца вовсе не горела желанием видеть, как принцесса (по предложению Джефсона) переходит под крыло Букингемского дворца. «Этот переход в центр королевской власти сделал бы поступок Дианы не столь маргинальным, как на то рассчитывали сторонники принца», – замечал Джефсон.

Все еще не осознавая серьезности своего положения, Диана вместе с Джефсоном вылетела на «конкорде» в Нью-Йорк, где ее давний поклонник Генри Киссинджер 12 декабря вручил ей гуманитарную премию. Американские вояжи всегда поднимали Диане настроение – столь разителен был контраст с гнетущей атмосферой, царящей на родине. «Ей предоставили эскорт, ее сопровождали агенты секретной службы, ее встречали восторженные толпы, она очаровала многих богатых, влиятельных и красивых людей», – писал Джефсон о своей последней зарубежной поездке с принцессой.

В знак благодарности Диана назначила свою старинную подругу и сторонницу Лиз Тилберис почетной фрейлиной. Некогда Лиз возглавляла Лондонское отделение журнала Vogue, а теперь работала в Нью-Йорке в Harper's Bazaar. Она была тяжело больна – позднее выяснилось, что у нее рак в последней стадии. Диана посетила детскую больницу в Гарлеме, где уже бывала шесть лет назад. Теплый прием в Америке повлиял на нее благотворно. Джефсон вспоминал, что в Нью-Йорке Диана была совершенно не похожа на себя в Лондоне.

В мрачный Кенсингтонский дворец Диана вернулась преисполненная решимости повергнуть в прах «своих врагов». И первым из этих врагов стала Александра «Тигги» Легги-Бёрк, которую Чарльз взял на работу присматривать за Уильямом и Гарри. Диана и раньше ревновала Тигги к своим сыновьям. Фотография, запечатлевшая Чарльза, который целует Александру на лыжном курорте, окончательно (хотя и беспочвенно) убедила ее в том, что у Чарльза и Тигги роман. В том году Тигги несколько раз посещала гинеколога, и Диана вообразила, что она сделала аборт от принца Чарльза.

14 декабря на рождественском обеде для сотрудников дворца Диана обрушилась на несчастную молодую женщину. «Как печально было услышать о ребенке», – с ядовитой улыбкой процедила она. Тигги была так потрясена, что чуть не упала в обморок. Ее поддержал и вывел из комнаты камердинер Чарльза, Майкл Фосетт. Диана торжествовала, но в Букингемском и Сент-Джеймсском дворцах, где Тигги все любили, поступок Дианы вызвал отвращение.

Тигги обратилась к своим адвокатам. Сэр Роберт Феллоуз позвонил Диане, чтобы выяснить суть проблемы. Диана торжествующе изложила свою версию событий. Сэр Роберт провел расследование, выяснил, что никакого романа не было, и отправил Диане суровое официальное письмо с требованием опровержения и извинений. «Подобные обвинения совершенно беспочвенны, – писал Феллоуз, – у Тигги никогда не было никаких отношений с принцем, кроме профессиональных… В день предполагаемого аборта она находилась в Хайгроуве с Уильямом и Гарри. В ваших интересах как можно быстрее отозвать свои обвинения…» К официальному письму была приложена личная записка: «Это письмо отправлено человеком, который искренне верит в то, что вы ужасно заблуждались. Вы должны это понять – пожалуйста!»[463]