Шарады любви - Джейн Фэйзер

Линтон уже мог только бессмысленно смотреть на жену. Даниэль прочитала на его лице растерянность, смешанную со смущением, глубоко вздохнула и бросилась вперед:

— Слушайте внимательно, милорд. Это очень запутанная история, и будет лучше, если вы не станете меня перебивать.

— Я само внимание, Данни.

— Моя мать страдала патологическими отклонениями при беременностях. Прежде чем на свет появилась я, у нее дважды рождались мертвые дети. После моего рождения доктора предупредили маму, что уже следующая беременность может стоить ей жизни. Она сказала об этом мужу, но тот посчитал, что Луиза еще очень молода и, отдохнув месяцев шесть, вполне сможет подарить ему наследника…

Даниэль остановилась и посмотрела прямо в глаза мужу:

— Мой рассказ вас не шокирует?

— Пока нет. Продолжайте.

— По прошествии «условленного времени» мой отец решительно атаковал маму. В быту это называется обыкновенным изнасилованием, хотя в отношениях между супругами такое определение не принято. Мама предупредила отца, что на новую беременность не пойдет. Тот не воспринял этого всерьез и продолжал ее добиваться. Мама поняла, что ей с ним не справиться. Я вам уже рассказывала, Джастин, что за несколько лет до этого мама в подобной ситуации пригрозила мужу убить себя; в то время она бы, несомненно, так и поступила, но теперь у нее была я, а потому самоубийство стало невозможным. И тогда мама пустилась на хитрость…

Даниэль вновь замолчала, глубоко вздохнула и принялась рассказывать дальше:

— У меня была старая нянька, которая раньше долгие годы работала служанкой в одном из женских монастырей. Монахини, милорд, обычно неплохо разбираются в аптекарском деле. К тому же далеко не все из них так непорочны, как кажется. Частенько к их услугам прибегают сельские женщины, которые либо физически не могут каждые девять месяцев приносить в дом по ребенку, либо слишком бедны для этого. Монашки делают им аборты или дают специальные средства для предупреждения беременности. Они так и называются — противозачаточные. Так вот. Старая нянька научила маму пользоваться такими средствами и рассказала, где их можно раздобыть, а затем передала этот опыт мне. Правда, тогда только теоретически. Но так как подобных снадобий у нее в тайнике скопилось немало, нянька в ту страшную ночь всучила некоторое количество мне. «На всякий случай», как она выразилась.

Линтон резко встал, но Даниэль остановила его:

— Не спешите, Джастин. Дайте мне все досказать до конца.

Граф снова сел.

— Я не рассказывала вам раньше, поскольку считала это чисто женским делом. Мне было шестнадцать лет, когда мама и няня завели со мной этот разговор и разъяснили мне принцип действия подобных средств. Они сказали, что их применение даст мне возможность при близости с будущим мужем не зависеть от капризов своего тела и исключить возможные последствия. Но, Джастин, когда они все это мне говорили, то не имели в виду такого мужа, как вы.

Даниэль улыбнулась графу, но тот продолжал сидеть с каменным лицом. Чувствуя, что дело принимает дурной оборот, юная графиня поспешила если не предотвратить, то хотя бы смягчить гнев супруга:

— Ни тогда, после нашей свадьбы, ни сейчас я не чувствовала и не чувствую себя вполне готовой к материнству. Кроме того, моя няня уверяла, что применение противозачаточных средств никак не отразится на моей способности в будущем иметь детей…

— Довольно! — выкрикнул Линтон и вскочил со стула. — Я не хочу больше слушать!

Взгляд его сразу потяжелел; глаза стали холодными, словно сделанными из синего кварца. Быстрыми шагами он направился к двери, ведущей в его спальню, но на пороге обернулся:

— Я еду в Париж один. И это мое последнее слово!

Джастин захлопнул за собой дверь, послышался сухой щелчок замка…

Сбросив с себя халат, Линтон кинулся на кровать. Дьявол возьми эту женщину! Девять месяцев она обводила его вокруг пальца и не сказала ни слова об этом! Если бы она прямо призналась, что не хочет слишком рано иметь детей, он не стал бы устраивать ей скандалов! Так нет же! Предпочла все решать сама! Граф заскрипел зубами в бессильной злобе, и решимость добиться полного послушания жены, в том числе в отношении предстоявшей поездки в Париж, в нем еще больше окрепла.

Даниэль разделась и тоже легла в постель. Открыв мужу свой последний секрет, она чувствовала себя удовлетворенной. К тому же все произошло гораздо спокойнее, чем она ожидала. Час назад Даниэль совершенно серьезно опасалась, что Джастин угостит ее оплеухой или возьмется за плетку. Слава Богу, самого страшного не случилось! Однако сейчас, лежа в темноте на широкой кровати, Даниэль решила, что обсуждение ее поездки в Париж следует отложить. Первым делом надо найти способ излечить графа от мук уязвленной мужской гордости.

Она пыталась понять, в чем заключалась ее ошибка. В том ли, что с самого начала ничего не сказала мужу, или в том, что вообще заговорила об этом. Возможно, теперь она станет ему противна и он больше уже никогда ее не захочет. Даниэль вдруг почему-то забил озноб, хотя ночь была теплой. Но разве это не похоже на правду? После таких признаний тело жены может показаться Джастину пресным и непривлекательным. А если ему в голову уже закралась совсем циничная мысль: что она любила его исключительно ради наслаждения? Но не сам ли Линтон обучал ее любовным утехам?

Даниэль вдруг начали мучить кошмарные мысли о браках, заключаемых не по любви, а лишь для воспроизведения рода. В какой-то момент их совместной жизни она тоже должна будет подарить Линтону наследника. Теперь, возможно, он станет видеть в этом единственный смысл своей женитьбы. Боже, какое это будет страшное наказание! И у нее не останется никакого оружия, чтобы бороться с Маргарет Мейнеринг! Или еще с какой-нибудь красоткой; разве мало женщин готово встретить графа Линтона с распростертыми объятиями?

Даниэль задрожала и уткнулась лицом в мягкую пуховую подушку, чтобы согреться и утешиться. Но бездушная вещь не могла дать ей ни того ни другого. Мучительные, бесплодные размышления не помогали, но и лежать в бездействии тоже было нельзя. Может, для начала попытаться выяснить, так ли уж серьезно разозлился на нее Линтон? Что он в самом деле собирается предпринять? А вдруг и вправду потребует развода? Нет, это невозможно! Семейство Линтон никогда не пойдет на столь грандиозный скандал. Но Джастин может поступить с ней так же, как принц Уэльский с принцессой Каролиной: тот просто разъехался с женой, заточив ее в унылом изгнании, подальше от столицы… Нет, это смешно!

Решившись, Даниэль отбросила одеяло и спрыгнула с кровати. Даже не вспомнив о том, что она совершенно обнажена, Даниэль повернула ручку двери и проскользнула в залитую лунным светом спальню супруга. Было совсем тихо, только слышалось глубокое, мерное дыхание Джастина. Даниэль сделала еще шаг и застыла на месте. Почему-то она подумала, что Линтон не спит. Нет, он не мог так быстро заснуть! Он должен был страдать, ворочаться, метаться по постели… Пережить все муки, которые пережила она. А он спит… Даниэль почувствовала, как в ней начинает расти раздражение.