Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

Глава 5

Ненавистные «пачули»

В XIX веке парфюмерное производство в Европе определилось как искусство, у него появились свои законодатели и мастера высокого класса: Герлен создал знаменитую «Воду императрицы», Молинар «Папоротник» («Fougere»). В мир парфюмерии, где до этого времени главенствовали только французские мастера, пришли парфюмеры других стран, все увереннее заявляли о себе фирмы Англии, Германии и Италии.

Еще в XVIII веке была основана английская фирма «Fioris», знаменитая духами «Santal wood» и «Ormond» с запахом папоротника, «Red-Rose», «Lili of the Valley» с ароматом ландыша, «Stephanotis» (переводится как «букет новобрачной») или «Malmaison» с запахом гвоздики и мужские духи «Elit».

Другой фирме «Geo F. Trumper», основанной в 1875 году, любители духов благодарны за «Wellington», «Skye» и «Eau de Portugal» («Португальскую воду»).

В Германии в конце XVIII века появилась фирма «Muelhens», известность которой принес «Originale de Cologne 4711».

Огромный российский рынок быстро знакомился с произведениями этих парфюмерных домов. Ароматы вместе со своими владельцами — путешественниками, дипломатами, чиновниками и купцами — неоднократно пересекали границы многих государств.

В первой половине XIX века интерес вызывали парфюмерные произведения, созданные на основе цветочных запахов с примесью амбры и мускуса. Не менее популярным было и розовое масло. Марта Вильмот рассказывала домашним, как некий господин, прибывший в Россию из Константинополя в 1803 году, подарил Дашковой три флакона розового масла, один из которых княгиня оставила себе, другой отдала племяннице, а третий — Марте. Девушке понравился запах: «Не правда ли, письмо это хорошо пахнет? Я его надушила».

Со временем число поклонников розового масла только возросло. Продавцы этого популярного товара внакладе никогда не оставались. Бывали случаи, когда купец закупал розовое масло с одной-единственной целью — поправить пошатнувшееся финансовое положение, одна такая операция гарантировала прибыль без особого коммерческого риска. Единственное, что вставало на пути от продавца к покупателю — высокие пошлины на таможне.

Некий предприимчивый крепостной крестьянин, а фактически — купец, Николай Николаевич Шипов, оказавшись в сложном материальном положении, решил поправить его торговлей розовым маслом. Чтобы повысить доход от операции, он в 1832 году пытался скрыть товар от таможни. Но товар обнаружили, конфисковали, задержали на очень длительный срок, что в итоге сделало всю операцию убыточной.

Конечно, были и удачливые контрабандисты и честные предприниматели, и везли они не только розовое масло. В России парфюмерию любили ничуть не меньше чем в европейских или восточных странах.

Император Николай I отдавал предпочтение духам «Parfüm de la Cour» («Придворные духи»), в его комнате рядом с большим трюмо стояли сабля, шпаги и ружье, а на приделанных к раме трюмо полочках — склянка духов, этих самых «Придворных».

Не меньше любили духи в обществе не столь титулованном. Об их популярности рассказывают записки французского путешественника, писателя, маркиза де Кюстина, побывавшего в России в 1838 году.

Маркиз, наделенный литературным талантом, к тому же обладал тонким обонянием и чуть ли не единственный из путешественников сразу обратил внимание на запахи чужой страны. В Петербурге он поселился в гостинице своего бывшего соотечественника господина Кулона. «Воздух комнаты был насыщен каким-то странным запахом гипса, извести и пыли, смешанным с запахом мускуса». Запахи мускуса и амбры постоянно преследовали маркиза: «Русские распространяют вокруг себя довольно неприятный запах, дающий о себе знать даже на расстоянии. От светских людей пахнет мускусом, от простонародья — кислой капустой, луком и старой дубленой кожей». В Москве на гуляньях возле Новодевичьего монастыря опять «… запах кожи, спиртных напитков, кислой капусты, пива, сала от солдатских сапог, мускуса и амбры от господ — смешивались самым невыносимым образом и не давали возможности дышать». В Нижнем Новгороде «… к обычному букету русских запахов присоединились обильные винные испарения…».

Аромат мускуса к этому времени вышел из моды и в Европе, и в России. В газете «Молва» (№ 73) еще в 1832 году сообщали о том, что этот запах «изгнан из хорошего общества», и нам остается предположить, что либо маркиз большую часть времени сталкивался с представителями «другого» общества, либо несколько предвзято относился к нашим соотечественникам.

Справедливости ради заметим, что от запахов некоторых духов, вернее от их количества, страдали и сами их поклонники. Мода на обильное окропление себя и своих одежд прочно вошла в быт франтов и щеголих. Правда, у некоторых подобная лавина ароматов вызывала, как сейчас говорят, аллергию: тошноту и головную боль, но лечились опять-таки ароматами — нюхали одеколон.

Светские обычаи и вежливость рекомендовали духи в ограниченных количествах, особенно резкие. Их навязчивость вызывала раздражение присутствующих и давала повод подозревать владельцев в нечистоплотности и желании замаскировать собственный неприятный запах.

Вообще упоминание о косметических средствах и духах все чаще и чаще встречается в художественной литературе и начинает играть в ней заметную роль. Парфюмерия и косметика так же, как и силуэты платьев, и архитектурные стили, определяли эпоху, социальное положение своего владельца, оценивали его вкус и становились незримым звеном, связующим прошлое и настоящее.

Писатели XIX века пытались раскрыть роль духов в жизни человека. Немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788–1860) назвал обоняние основным чувством памяти, поскольку ничто, кроме запахов, не вызывает в человеке так внезапно и отчетливо воспоминаний о давно прошедших событиях.

В произведениях И. С. Тургенева чувственные запахи мускуса и амбры заставляли героев вспомнить о прошлом, вызывали волнение, тревогу и грусть. В «Дворянском гнезде» старуха княжна Кубенская, разрумяненная и надушенная амброй «Richelieu», в свои семьдесят лет и всем своим видом, и своим характером являлась олицетворением ушедшего века.

Героиня повести «Несчастная» Сусанна вспоминала отца, которого всегда боялась и от которого всегда пахло амброй. Амброй пахли и конфеты, которыми он угощал ее. «А придешь, увидишь эти большие унылые комнаты, эти пестрые штофные мебели, этого приветливого и бездушного старика в шелковой «дульетке» нараспашку, в белом жабо и белом галстуке, с манжетками на пальцах, с «супсоном» пудры (так выражался его камердинер) на зачесанных назад волосах, захватит тебе дыхание душный запах амбры, и сердце так и упадет».

А в «Истории лейтенанта Ергунова» охочий до женского пола Кузьма Васильевич был завлечен в разбойничью ловушку красавицей Колибри. Пораженный и неожиданной встречей, и красотой молоденькой девушки, простодушный лейтенант не подозревал, какая угроза нависла над ним. А смуглянка Колибри усилила его влечение сильным запахом мускуса, курительными свечками, песнями и танцами, чтобы потом опоить его зельем, убить и ограбить.

В обществе, где внешность определяла социальное положение человека, духи подчеркивали не только принадлежность своего владельца к той или иной социальной прослойке, но