Грани безумия. Том 1 - Ирина Успенская

– В таком случае, грандсиньору Бастельеро гордиться стоило не только победой, – поддержал Лучано наконец-то шутливый тон. – Но и самим турниром в свою честь. А уж в вашем прекрасном, но весьма чопорном Дорвенанте… Беллиссимо!

– Вы правы, милорд, – усмехнулся Саграсс. – Вот только гордости лорда Бастельеро хватило ненадолго. Ровно до того момента, пока он не узнал, что Белый факультет в турнире попросту не участвовал. Конечно, он не мог упустить возможности снова поддеть Роверстана и услышал в ответ, что тот не намерен стоять в очереди за поцелуями. Представляете?

– Мм-м… – Лучано даже глаза прикрыл и застонал от удовольствия, стоило представить гордеца-некроманта, получившего такую оплеуху. – И Роверстану это сошло… Постойте, не тогда ли его прокляли?!

– Именно, – кивнул Саграсс. – Был большой скандал, потому что проклятие Дилана Эддерли оказалось каким-то особенным, и обычный адепт за него вылетел бы из Академии. А Эддерли отделался годом работы на конюшне – для сына преподавателя и наследника лорда из Трех Дюжин это сочли достаточно суровым. К слову, именно после этого Дориан Ревенгар перестал искать случая для драки или дуэли с Роверстаном. И поверьте, вовсе не потому, что испугался подобной кары. Просто сказал, что не сможет гордиться победой, если одному из соперников грозит изгнание из Академии как простолюдину, а второй отделается всего лишь отработкой.

– Очень достойно, – с уважением отозвался Лучано. – И так похоже на синьорину… то есть леди Бастельеро. Сразу видно, что она его дочь. Но, полагаю, лорд Бастельеро понял все по-своему?

Саграсс молча пожал плечами, а потом задумчиво сказал:

– Мне кажется, будь Роверстан дворянином по рождению, лорд Бастельеро считал бы его главными достоинствами именно то, что сейчас полагает недостатками. Ну, кроме южного происхождения, пожалуй. Но вот остальное… Дерзость и лихость – это ведь то, что прилично благородной крови, понимаете?

– Вполне, – согласился Лучано и в который раз отметил, что Саграсс весьма наблюдателен и очень умен.

Но боевик из тех людей, кто держит при себе то, что думает, и редко этим делится. Вроде простоватого на первый взгляд Фелипе, которого зачастую тоже стоило послушать.

– Разумников не очень-то любят, – продолжил тот. – Сама природа их дара плохо понятна остальным магам, и никогда нельзя сказать с уверенностью, на что они способны. Вот мысли, например, они без предварительных ритуалов не читают – это всем известно! И все-таки порой слишком догадливы. На магическую дуэль их тоже нельзя вызвать, потому что у разумников практически нет резерва, а накопители на дуэли использовать запрещено…

Лучано понимающе кивал, думая про себя, что насчет чтения мыслей господа маги ой как ошибаются! По крайней мере, один разумник, отлично это умеющий без всякой подготовки, ему известен. Это же какое преимущество в случае чего! И какой риск, если выдать себя… Неудивительно, что разумники так долго не входили в состав Ордена – кто из обычных магов захочет видеть рядом таких непредсказуемых и опасных людей?

– И потому большинство разумников стараются держаться в тени, – продолжил боевик. – А Дункан Роверстан всегда был слишком ярким. И вел себя так, словно не ниже любого из Трех Дюжин или магистров гильдии.

Лучано, вспомнивший, как грандсиньор разумник ломился к самому Барготу, поливая его бранью, снова только кивнул. Похоже, когда боги раздавали почтение к вышестоящим, Дункан Роверстан стоял в другой очереди – за лихостью, например. Или прочими многочисленными талантами.

– Но покойный магистр Кристоф его очень уважал, – добавил Саграсс. – И как-то сказал, что это старая кровь себя показывает. Наверное, имел в виду матушку магистра, она ведь арлезийская дворянка, насколько мне известно. Лорд Бастельеро мог бы это учитывать, между прочим. Хотя неравные браки редко пользуются уважением.

Он явно помрачнел, и Лучано решил, что момент, конечно, не самый удачный, но другого для разговора уже не представится, ему ведь завтра уезжать.

– Лионель, простите мою бесцеремонность, – сказал он вкрадчиво. – Но сегодня при встрече с синьором Донованом я кое-что заметил…

– Я так и понял, милорд, – прохладно сообщил боевик и чуть ли не впервые за время их беседы отвел взгляд, а потом ровно добавил: – Прошу вас учесть, что это не служебное дело, поэтому я не обязан вам отчитываться.

– А с чего вы взяли, что я спрашиваю как ваш начальник? – тихо уронил Лучано и встал из кресла. Отошел снова к окну, поставил шэнье на жаровню и, засыпав новую порцию шамьета, мягко добавил: – Впрочем, если вы отказываете мне в праве считать вас другом…

– Милорд!

На этот возмущенный возглас Лучано не ответил. Молча и неторопливо доварил шамьет, давая Саграссу возможность перевести дух и подумать. Вернулся в кресло и как ни в чем не бывало разлил дымящуюся жидкость по чашкам. Заметил, глядя в окно поверх головы боевика:

– Прекрасная сегодня погода! Но в Итлии все равно лучше. Солнце у нас ярче, ветерок теплее, а девушки благосклоннее смотрят на мужчин. Хотите, я привезу вам из Вероккьи хорошенькую синьорину в служанки? Ваша матушка будет рада умелой швее или кухарке, а уж как ваши братья обрадуются! В доме, где живет пара юных синьоров, просто необходима умная красивая девица в услужении.

– Вы невозможны, милорд! – фыркнул Лионель, но за чашкой с шамьетом все-таки потянулся и снова с удовольствием захрустел печеньем.

Проснувшийся Перлюрен вылез из корзинки в углу кабинета и медленно, вперевалку подошел к Лучано. Залез к нему на колени, и стало заметно, как зверек потяжелел.

– Ты же так скоро на кровать не залезешь, бандитто. – Лучано почесал его за ухом. – И где тогда будешь прятать свои сокровища, м?

По детской еще привычке самые вкусные лакомства и блестящие вещицы Перлюрен упорно совал ему под подушку. Наверное, надеялся, что там они будут в большей безопасности под охраной великого и могучего хозяина. Или просто доверял.

– Вы же сами слышали, – бесцветно сказал Саграсс. – Ее отец не одобряет мои ухаживания.

– А вы не ухаживайте за ним, – ухмыльнулся Лучано. – Ухаживайте за самой синьориной! Да не смотрите вы так, я все понимаю! Но если дело сладится, жить вам предстоит с нею, а не с ее батюшкой, так не все ли равно, что он будет о вас думать? Увидит, что его дочь счастлива, и привыкнет!

– Если бы все было так просто, милорд… – Саграсс покачал в пальцах чашку с шамьетом, заглянул в нее, вздохнул. – На Донована я не в обиде. Понимаю, что он хочет лучшей судьбы для дочери, а если откровенно, то что я могу ей предложить, кроме титула? Да, он будет наследным, а не магическим, но Донован – разумный человек, он понимает, что титул не всегда обеспечивает счастье. Моя семья практически разорена, у нас остался лишь ветхий особняк в столице, куда гостей стыдно позвать, не то что привести жену. Да еще крошечное поместье, доходов от которого я не увижу еще долго, потому что им распоряжается мой отец. А он…