Быстрая смерть. Тайна Камня друидов - Глэдис Митчелл

– Я могу их забрать? Я верну вам брюки.

– Нельзя ли поинтересоваться причиной такой удивительной причуды? – с улыбкой спросил викарий.

– Конечно, – ответила миссис Брэдли и устремила на него взгляд ученого, разглядывающего примечательный музейный экспонат неясного происхождения. – Хочу надеяться, что пятна – не клеймо зверя. Скорее каиновы печати. Я удивлюсь, друг мой, если эти брюки окажутся вашими. Похоже, они принадлежали Руперту Сетлею. Поскольку я намерена передать их инспектору Гринди, вам полезно припомнить о них побольше.

И она покинула дом с перекинутыми через руку брюками, провожаемая беспомощным взглядом викария.

II

Фелисити вернулась в восемь часов вечера. Она помогла последнему из детей выйти из автобуса, передав все полтора десятка ожидавшим родителям, выслушала благодарности и отправилась к миссис Брэдли, дверь дома которой была распахнута настежь.

– Итак? – спросила хозяйка, внезапно появляясь из кухни, где командовала приготовлением ужина.

Фелисити схватила ее за руку:

– Я видела!

– Что ты видела, дорогая?

– За копией римского щита! Как вы узнали? Видели или догадались? Наверняка видели! Но как он туда попал? Ключи от витрин есть только у отца и у куратора. И еще у епископа, конечно! Миссис Брэдли! – Она сильнее сжала ей руку. – Объясните, что это такое?

Та отвела ее в столовую и посадила на стул.

– Череп Руперта Сетлея.

– Как же он там очутился? – Фелисити стащила с головы шляпку и взъерошила себе волосы.

– Я бы много отдала, чтобы знать точный ответ на вопрос. Наверное, было бы уже наглостью предложить тебе завтра снова повести туда детей и проверить, на месте ли он? Я бы сама пошла, но стараюсь не участвовать во всей этой комедии. Лучше оставлю за собой роль помощницы режиссера. Да, и передай своему отцу, что инспектор отказывается расставаться с этими штанами. Мне очень жаль. Я опасалась, что так произойдет. Однако, – она жутко хохотнула, обнажив тигриные зубы, – они, как выяснилось, не принадлежали покойному Сетлею. Сама не знаю, с чего я вообразила, что они его, но к этому мы еще вернемся. Что ж, главное – череп его, даже если штаны чужие. Ступай наверх и умойся, дитя мое. Останешься ужинать.

Поднимаясь по лестнице, Фелисити заметила на лице миссис Брэдли ухмылку и поняла чувства Алисы из «Страны чудес», впервые увидевшей Чеширского кота.

I

– Хочу побольше узнать о чемодане, – обратилась миссис Брэдли к Фелисити Брум. – Уделишь мне минут десять?

– Я с радостью отвлекусь от них. – Фелисити указала на шестнадцать ярдов занавесок, которые она кроила и обметывала для окон своего дома. – Мы давно не меняли занавески, а теперь я вынуждена за это приняться. К счастью, мы можем себе это позволить, – откровенно продолжила она. – Непотребная Лулу изуродовала целую милю занавесок, и мне пришлось купить еще. – Она оттолкнула рулоны и встала.

– Лулу? Ты хочешь сказать…

– Лулу Герст, она же Сейвил. Она пожалела отца и предложила стирать нам и гладить. Раньше, до того, как стать натурщицей, Лулу работала в прачечной. Занимается стихарями отца и хористов. Доверить это Мэри Кейт мы побаиваемся, поэтому когда Лулу вызвалась стирать и гладить занавески, я не стала отказываться. Но вы бы видели, в каком состоянии она их вернула! Она, конечно, сама была сконфужена и хотела принести новые, но мы воздержались от наказания, ведь раньше она все делала хорошо и аккуратно.

– Скорее! – поторопила ее миссис Брэдли. – Сюда? Хорошо. Сначала я хочу узнать, кто нашел чемодан.

– Я.

– Где?

– На нашей свалке.

– И часто ты посещаешь свалку?

– Да. Понимаете, Мэри Кейт грешит расточительством, и единственный способ держать ее в рамках – ежедневно заглядывать на свалку и устраивать ей выволочку, если она выбросила то, что можно было оставить.

– Чемодан ты сочла недостойным свалки?

– Я сразу заметила на нем инициалы Руперта Сетлея. Я знаю, что отец одалживал его для нашего майского отпуска, но мне казалось, что он вернул его владельцу.

– Подумай хорошенько и ответь, почему у тебя сложилось такое впечатление.

Серые глаза Фелисити, неотразимые в своей милой серьезности, уставились в синеву июльского утра. Она сидела на широкой ступеньке лестницы, обхватив руками колени. Миссис Брэдли, любуясь ею, тихо вздохнула. Вскоре Фелисити подняла голову и медленно произнесла:

– После возвращения из Хастингса отец оставил его на лестнице перед дверью своей спальни. Зная о своей рассеянности и забывчивости, он рассудил, что так ему будет легче вспомнить, что чемодан надо вернуть. Мы поехали в Хастингс в начале мая – где-то у меня записана дата. Извините, я схожу наверх и посмотрю.

Вскоре она вернулась с маленьким синим дневником.

– Вот… – Фелисити стала перелистывать страницы. – Мы отправились туда второго мая и вернулись домой двенадцатого. Тогда чемодан и оказался на лестнице. Хотя нет, отец распаковал его только в понедельник, когда я напомнила, что нужно выстирать воротнички и прочее. Двенадцатого была среда, значит, он выставил его семнадцатого. Последний раз я видела чемодан… – Она наморщила свой милый носик, напрягая память, но вскоре удрученно покачала головой. – Мне очень стыдно, но я не помню. Я все теребила отца – верни, верни! – но он забывал. Я бы сама это сделала, но уж больно не любила ходить одна в Мэнор-Хаус, когда там жил Руперт Сетлей. Теперь другое дело!

Ее последние слова услышал вошедший преподобный Стивен Брум.

– Послушай, Фелисити… – начал он.

– Тише! – крикнула мисс Брэдли.

Викарий осекся и уставился на нее так, словно его только что разбудили.

– Мне нужно подумать, – объяснила она. – Фелисити, Лулу Герст когда-нибудь стирала и гладила пасторские воротники твоего отца?

– Всегда, – ответила та. – А что? Кстати, я одного недосчиталась, надо будет спросить ее, куда он подевался.

– Спроси, милая. Где моя подруга Мэри Кейт?

Фелисити подошла к двери и позвала Мэри Кейт. Та вошла, вытирая о фартук руки.

– Что теперь, мадам? – спросила она с почтением, которого не проявила бы, если бы не уважала миссис Брэдли за силу духа.

– Теперь я бы предложила вам не теребить таким образом фартук при вашей хозяйке и при мне, – отчеканила миссис Брэдли. – А еще мне нужна резинка и большой лист оберточной бумаги.

– Вы просите в этом доме резинку и оберточную бумагу?! – вскричала Мэри Кейт, в ужасе воздевая руки. – Сам архангел Михаил со всем сонмом ангелов не нашел бы здесь ни резинки, ни оберточной бумаги, разве что принесли бы то и другое на крыльях! Говорю вам, единственная резинка, на которой можно было бы повесить кошку, какую я видела в доме, поддерживала на его преподобии брюки, потому что пуговиц на них не было, а тут к чаю пожаловали епископ и она… Ох, и замаялась я печь им ячменные лепешки, а тут еще пес стащил мясо у меня из-под самого носа, хорошо, я успела выхватить кусок у него из пасти, прежде чем он все сожрал, – чтоб ему пусто было, бессовестному воришке!