Хранитель памяти - Ханна Трив

Зои постучала в синюю деревянную дверь, и через несколько секунд ее открыл мужчина с таким же оливковым цветом кожи, как у Нико.

– Я могу вам помочь? – спросил он без малейшего следа итальянского акцента, который сохранился у Нико.

Зои улыбнулась.

– Надеюсь на это. Я – Зои Эванс, штатная медсестра хосписа «Оукс». Это в Бате. У вас найдется минутка?

Эннио нахмурился.

– А в чем дело?

– Ваш друг, Нико, – мягко произнесла она.

Лишь только прозвучало имя Нико, лицо Эннио вытянулось, и он пригласил ее войти.

– Что такое? – Он жестом пригласил ее присесть в опрятной, но скудно обставленной гостиной. – Кэтрин сообщила мне, что Нико умер… я все еще не могу в это поверить.

Когда его голос затих, Зои присела на край кремового дивана и посмотрела на Эннио, устроившегося напротив.

– Я думаю, он многое держал при себе, – объяснила Зои.

– Да, наша подруга Андреа только недавно сказала мне, что Нико – отец ее ребенка.

– Вы знакомы с Андреа? – Зои ахнула.

Эннио кивнул.

– Мы все дружили много лет. Когда я ездил в Неаполь на прошлое Рождество, у меня сразу возникло подозрение, что Нико был отцом Антонио, так они похожи, но Андреа клялась, что я ошибаюсь. Когда я узнал о болезни Нико, я решил не торопить события.

– Ну, очевидно, он думал о том, чтобы поступить правильно. – Зои полезла в сумку и протянула Эннио маленький голубой конверт. Она видела, как дрожат его руки, когда он взял листок бумаги и начал читать. Мгновение спустя он вскочил на ноги и отшвырнул записку с криками:

– Глупец! Глупец!

И тут его колени подогнулись, и он рухнул на пол, оплакивая друга, которого потерял. Инстинктивно Зои обняла его за вздымающиеся плечи.

– Нико, как ты мог оставить это вот так? – тихо всхлипывал Эннио.

– Такое случается, – утешала Зои. – Теперь от вас зависит, можно ли все исправить.

– Конечно. Но Нико должен был сам навести порядок в своей жизни! – Он присел на корточки и посмотрел на Зои с грустной улыбкой. – Простите. Я даже не предложил вам чашку чая.

– Считайте, что вам повезло, я не пью чай.

На это они оба рассмеялись, и Эннио вытер слезы краем своей футболки.

– Так когда вы поедете домой? – спросила она, указывая на записку, которая все еще лежала у камина.

– Как только смогу. Я до сих пор не понимаю, почему он не сделал этого сам.

– Может, потому что возвращение домой, признание того, что был неправ, казалось слишком большой горой, чтобы на нее взобраться, – предположила Зои.

– Вы говорите так, будто что-то знаете об этом.

Зои вздохнула.

– Думаю, я сама сейчас сталкиваюсь с чем-то подобным.

Эннио удивленно посмотрел на нее.

– Как так?

– Я бежала из своей родной Австралии более двух лет назад, никому не сказав ни слова. Я потеряла сына в трагическом несчастном случае, и мне нужно было уехать.

– И как, сработало?

– Теперь я в разводе, – ответила Зои со слабой улыбкой. – И все еще скорблю о сыне каждый день, но наконец возвращаюсь домой, готовая примириться с прошлым. Сейчас я как раз направляюсь в аэропорт.

Эннио приподнял бровь.

– Вы боитесь?

– Я в ужасе! – Зои рассмеялась.

– Так зачем возвращаться?

– Один очень близкий мой человек заставил меня понять, что я должна разобраться со своим прошлым, чтобы двигаться дальше, – объяснила Зои.

– И что вы будете делать, если ничего не получится?

– Вернусь в Британию, но, по крайней мере я буду знать, что пыталась навести в своем мире порядок.

К тому времени как Зои добралась до аэропорта Хитроу, нервы были на пределе, но на этот раз после визита к Эннио она чувствовала себя более уверенной в своем решении вернуться домой. Пока она стояла посреди терминала, мимо спешили люди с чемоданами на колесиках, взволнованно разговаривая по мобильным телефонам. Непрерывно звучали назойливые объявления о завершении регистрации на рейсы и выходе на посадку.

– Не забудь, мы увидимся через несколько недель, – напомнила Сара. – Майлз покажет мне австралийское Рождество. – Зои кивнула. Скорое свидание с подругой обнадеживало. – И если станет невмоготу, ты легко можешь улететь обратно, – добавила Сара.

– Только не первым классом, – вставил Майлз, наклоняясь, чтобы пощекотать Мэтти.

– А-а-а, перестань, – хихикнула девочка.

Зои просияла, глядя на них. Эти замечательные друзья стали ей как семья, но пришло время увидеть, чего она стоит без них. Она взглянула на табло. Регистрация на ее рейс заканчивалась.

Повернувшись к Саре, Зои обняла подругу.

– Пора.

Сара кивнула, ее голос был полон эмоций, когда она сказала:

– Я буду скучать по тебе, но я так горжусь тобой.

Они зарылись друг в друга, пока Мэтти своим визгом не дала понять, что теперь ее очередь обниматься.

– Увидимся, – улыбнулась Зои.

– Обязательно, – пообещала Сара. – Напиши мне, как приземлишься. Я буду отслеживать твой рейс.

Зои кивнула и помахала маленькой группе на прощание, направляясь к зоне вылета. Как только они скрылись из виду, она сунула руку в карман, нащупывая свои самые ценные сокровища – записки от Шона и Бена. Во время перелета в Англию много лет назад единственное, что поддерживало Зои, это записка Шона. Теперь, когда она шагала к пункту досмотра, та записка вместе с письмом Бена придавала ей силы на пути домой.

Эпилог

Двенадцать месяцев спустя

Глядя на волны за окном, Зои улыбалась. Она никогда не устанет от этого зрелища. В нем было что-то настолько волшебное, завораживающее, что это стало частью ее самой. Этот живой, дышащий, лазурно-голубой океан воплощал для нее целую вселенную.

– Все будет хорошо, – пробормотала она вслух.

Ответа, конечно, не последовало, только волны с шумом разбились о берег, но она знала, что Бен слышит ее. Он всегда был рядом.

– Я обратилась к поставщикам провизии, которых рекомендовала мама, – продолжала она разговор. – У них замечательные вегетарианские блюда. Я знаю, ты считаешь веганов слабаками, но времена меняются. О, и если Шон закатывает глаза, скажи ему, чтобы немедленно прекратил это!

Упоминание имени Шона больше не причиняло той боли, что раньше. После смерти Бена она думала о своих драгоценных мальчиках, о том, как они живут в мире и согласии.

Когда год назад Зои вышла из самолета под яркое австралийское солнце, она почувствовала, что трещины в ее сердце начинают заживать. Знакомый акцент оззи, дама на паспортном контроле, которая улыбнулась и поприветствовала ее дома. Дом. Она обдумала это слово. Потому что, нравится ей это или нет, она знала это место как облупленное. Эта земля, этот образ жизни прочно запечатлелись