Хранитель памяти - Ханна Трив

что она попала в ловушку дурного сна. Не могло быть никакой другой причины для того, чтобы она надела черное приталенное платье, туфли на каблуке и шляпу серым моросящим ноябрьским утром в среду. Она попыталась пробудиться, ущипнув себя за руку, но единственное, чего добилась, это синяка. «Не то чтобы это имело значение», – подумала она, когда Сара заглянула в комнату.

– С тобой все в порядке? – спросила Сара, присаживаясь на край кровати. Зои с трудом могла заставить себя взглянуть на эту кровать. Предполагалось, что она станет символом начала новой и счастливой жизни с Беном. Но теперь этот предмет мебели навсегда останется для Зои местом, где умер Бен в ее объятиях. Она закрыла глаза; воспоминание о том ужасном моменте, когда она проснулась и подумала, что Бен все еще спит, никуда не делось.

Она одарила Сару робкой улыбкой. Зои заметила, что ее подруга выглядит прелестно в простом черном платье-футляре, элегантном и уместном. Такова была Сара – безупречная даже в кризисных ситуациях. Она точно знала, что надеть, что сказать. Как бы Зои справилась без нее?

– Я в порядке.

Сара кивнула.

– Кэндис здесь.

Услышав это, Зои улыбнулась. Кэндис была опорой. После того как она бурно отреагировала на новость о том, что рак Бена вернулся, Зои беспокоилась, что Кэндис развалится на части. Но на самом же деле старшая сестра Бена оказалась стойкой. Кэндис помогла организовать похороны, регулярно навещала Зои и даже принесла огромные банки, полные джамбалайи и лазаньи, чтобы она не голодала. Зои была благодарна. После смерти Бена еда не стояла на первом месте в ее списке желаний. Будь на то ее воля, она бы питалась мармеладками «Харибо», которые держала в буфете для визитов Мэтти.

Неудивительно, что Бен назначил Кэндис душеприказчицей по своему завещанию. Кэндис позаботилась бы о том, чтобы пожелания Бена были выполнены в точности. На самом деле Кэндис проявила невероятное великодушие на протяжении всех трех недель после смерти Бена, даже настояла на том, чтобы Зои поехала в крематорий на семейной машине. Тогда Зои согласилась, не желая создавать проблем. Теперь, когда момент настал, она не была уверена в том, что поступает правильно.

– Это то, чего хотел Бен, – заверила ее Сара, словно читая ее мысли. – Он рассматривал эту квартиру, эту жизнь с тобой как свой родной дом. Ты была его семьей в такой же степени, как и Кэндис.

– Я все думаю, – начала Зои, проглатывая неловкость, которую чувствовала из-за того, что собиралась сказать. – Есть ли шанс, что Бен сейчас присматривает за Шоном. Или, может, спустя столько времени именно Шон теперь присматривает за Беном. Ты думаешь, это глупо?

– Нет! – горячо воскликнула Сара. – Я вовсе не думаю, что это глупо. – Ее голос зазвучал мягче. – Я думаю, так все и происходит. Прямо сейчас Бен и Шон наблюдают, как мы выплакиваем глаза, и хохочут, желая, чтобы мы побыстрее покончили с этим, черт возьми.

Зои изобразила улыбку.

– Я вижу, как они оба заливаются смехом.

– И я вижу, как Бен переживает за тебя, а Шон говорит ему, что не о чем беспокоиться, потому что его мама чертовски выносливая и со всем справится.

– Правда?

Но прежде чем Сара успела ответить, в дверях появилась Кэндис и виновато посмотрела на них.

– Пора ехать.

В крематории Зои сидела впереди рядом с Кэндис. На этот раз не звучал «Мой путь», а вместо этого из динамиков вырвалась песня «Правда, это сносит крышу?». Несмотря на горе, эти слова заставили ее улыбнуться. И впрямь может снести крышу, когда жизнь так внезапно обрывается, но одновременно с этим Зои подумала: «Боже, как же ты был любим, Бен». Пробежав глазами по рядам, она была удивлена, увидев Джоша и его отца на задней скамье. Когда она поймала их взгляд, они слегка помахали ей, и она выдавила улыбку, радуясь видеть их обоих, несмотря на ужасающие обстоятельства.

– Видишь, – безмолвно сказала она деревянному гробу в передней части комнаты. – Забота, которую ты проявил, письма, которые ты доставил, затронули так много жизней, Бен.

Она продолжала скользить глазами по залу, отмечая, что все одеты в черное с головы до ног. Она помнила, как на похоронах миссис Харпер Бен был возмущен тем, что многие пришли в ярких одеждах, и как он неоднократно говорил ей и Кэндис, что хочет, чтобы к нему пришли в черном.

«Над моим мертвым телом пусть скорбят в розовом, – сказал он, подмигнув. – Это мои похороны, и я хочу, чтобы в проходах плакали».

Зои согнулась пополам от смеха, когда он это сказал. Такой черный юмор был в его стиле, и она любила его за это еще больше.

Служба была короткой, и, по правде говоря, Зои многое пропустила мимо ушей. Она не могла оторвать глаз от деревянного гроба. Она все думала о том, что Бен там. В любую минуту он мог выскочить и рассмеяться над классной шуткой, которую сыграл со всеми ними. Но когда заиграла заключительная мелодия «Всегда смотри на жизнь с хорошей стороны», Зои поняла, что этого не произойдет. Она встала, взялась за руки с Кэндис и прошла к дверям, выводя всех наружу, в то время как Бен остался там, где и был. Бен и Зои расстались навсегда, но в вечной любви.

– Спасибо, что пришли, – в сотый раз услышала Зои слова Кэндис, когда та раздавала тарелки с сэндвичами и следила за тем, чтобы бокалы были наполнены. Зои одарила ее сочувственной улыбкой со своего места в углу паба. Ее окружали коллеги, университетские друзья Бена и даже приятели с его банковских времен. Все они были достаточно любезны, чтобы выразить соболезнования, но Зои на самом деле не слушала. Как она могла? Ее сердце разрывалось на части.

Извинившись, она вышла в пустынный сад паба. Она подумала о Джоше и его отце. Они отправились домой сразу после похорон, сославшись на то, что им предстоит долгая дорога. Ей хотелось присоединиться к ним, уехать куда угодно, лишь бы побыть одной, оплакивая свою потерю. Вместо этого она села на влажную деревянную скамью и глубоко вдохнула.

– Бен, что ты сделал со мной? – сказала она вслух, когда небо зловеще загрохотало над головой.

– Если ты будешь разговаривать сама с собой, тебя запихнут в психушку, – раздался голос.

Зои обернулась и увидела Майлза, стоящего позади нее с пинтой пива в руке.

Она слабо улыбнулась ему.

– Может, это лучшее место для меня. В любом случае, мы больше не говорим «психушка», это не политкорректно.

Майлз ухмыльнулся