День другой – кошмар все тот же - Евгений Меньшенин

И знаете, что мне помогло? Нет, не баба Граппа со своими настоями. Мне помогли рассказы, те самые, на обложках которых были пауки и летучие мыши. Я тогда еще не знал, что не стоит такое писать, узнал примерно через полгода, когда учительница по литературе Тамара Павловна рассказала про закон защиты художественных героев. Поэтому я спрятал тетрадки с черновиками. Мама их не читала. И я был этому рад. Если бы прочитала, не знаю, сколько бы ей пришлось выпить таблеток.

Хорошо, что мама этого не слышит, я бы никогда такое при ней не рассказал.

Я видел кошмары всю свою жизнь. Кроме тех периодов, когда сильно уставал или много писал. Когда я играл в рок-группе, мы задерживались в студии за полночь, несмотря на то что я учился в восьмом классе. Мои оценки тогда сильно упали, хотя я по-прежнему учился лучше, чем Вася. Но я стал учиться хуже относительно себя раньше. Зато я не помнил свои сны. Вероятно, кошмары все же были, просто, когда не высыпался, они быстро забывались. И я был рад этому. Когда наша группа распалась, я налег на учебу, чтобы восстановить пробелы, и это тоже помогло, я не спал ночами, решая математику, физику, читая книги для подготовки к сочинениям. Но в те времена, еще до рок-группы, только рассказы помогали мне пережить кошмары. Если я видел дурной сон, я тут же записывал его, и мне становилось легче. Сны очень пугали. Иногда я даже боялся ложиться спать, не мог уснуть несколько часов кряду.

– Правильно ли я вас понял, что кошмары до сих пор вам снятся?

– Да, они становятся частью сюжетов, я пишу об этом, чтобы мне было не так страшно. Я никогда об этом никому не говорил. Даже Наде. Но вам я доверяю, – Олег улыбнулся. – Вы ведь никому не скажете? Вы же все тут люди слова.

Кто-то в зале хохотнул. Кто-то недовольно цокнул языком. Присяжные напряженно смотрели на Олега.

– Расскажите нам то, что нас больше всего интересует, – сказал обвинитель. – Почему вы выложили ваши рассказы в сеть? Вы ведь не хотели, судя по вашим словам, этого делать. Вы говорили, что ото всех скрывали тексты, прятали, даже от Нади. И вы отреагировали очень негативно, когда узнали, что Надя все-таки что-то прочитала в черновиках, пока вы спали. Так почему же выложили рассказы в сеть?

– Однажды мне пришло сообщение от Васи. Он не вспоминал обо мне уже несколько лет, и тут вдруг сообщение. Я тут же вспомнил, как он травил своего бывшего друга Диму, как он изматывал его в соцсетях, как постоянно вел пропаганду, мол, Дима – гей, он спал с трансвеститом в Таиланде и так далее, в общем, лез из кожи вон, лишь бы Диму облить грязью. Честно сказать, я боялся, что Вася захочет что-то подобное сделать и со мной. Просто потому, что я обидел его. Васю нельзя было обижать. Ему надо вытирать попку, но не слишком сильно и настойчиво, и использовать бумагу помягче, ему не нравится, когда жестко. Когда я увидел сообщение, то разволновался. Вася написал, что я должен ему денег, он платил за мою поездку в горы, он платил за меня в каких-то ресторанах, в поездках, написал мне список всего, что вспомнил, но из этой суммы он не вычел тех средств, когда я платил за него. А знаете почему? Он не замечал этого. Я его не виню, он и правда не знает, что я когда-то за него платил. Потому что он не замечает, когда за ним ухаживают. Это очень напрягает, когда человек выпрашивает у тебя что-то, но, когда ты ему даешь, он отворачивается в сторону. Это бесконечный цикл выпрашивания, и он устроен так, что сам Вася не знает о том, что ему уже и полизали, и отсосали, поэтому он и дальше требует. Мне его жалко, правда жалко. Но в тот момент, когда это дерьмо свалилось мне на голову, я побледнел и вспомнил Диму. Вася мне выставил счет и сказал, что если я не заплачу ему, то он выложит в сеть всю нашу переписку, где и про Надю, и про мою работу, про некоторых наших общих знакомых, про Диму в том числе. Там много чего было. Но я уверен, что Вася не хотел выкладывать то, что очерняло бы его самого. Только то, что очерняло меня. Он знает, что я не стану с ним вступать в конфликт, как он уже говорил, я всегда старался избегать этого. И я снова убежал. Я ничего ему не ответил. Просто закрыл браузер и стал бродить по квартире, думая, что мне делать.

Через пару часов позвонила Надя. Как специально. Сообщила, что она беременна. Тогда уже прошел месяц, как она снова ушла, хотя я особо об этом не думал. Она сказала, что будет рожать, но если я не буду платить ей алименты, чтобы хватило и ей, и ребенку, то она отдаст ребенка в детдом. Вот так, и во всем этом буду виноват я. Поставила перед стенкой и взвела курок, выбирай: в висок или в затылок. Надя сказала, что если ребенок попадет в детдом, то она всем расскажет, как я ее бросил беременной, как я издевался над ней, в общем, еще один Вася, только в женском обличье. Стала обвинять меня, что я жадный и не даю ей денег. Уверен, Надя просто хотела меня простимулировать, чтобы я больше зарабатывал. Я не держу на нее зла, у нее голова так же устроена, как у Васи. Они оба, знаете ли, чуть сложнее старых спектрумов на бейсике, программа укладывается на одной странице, и такая простая, что можно на пальцах показать: «Дай мне денег, ты обязан». Причем, хочу заметить, что у Нади родители прилично зарабатывают. Мама в «Газпроме» работает начальником финансового отдела, а папа – владелец фирмы по продаже промышленных котлов. Родители у нее хорошие, точнее, папа хороший, мамка бешеная. Видимо, когда-то укусила дочь, только проявилось это не сразу. Проявилось как раз в тот момент, когда Вася мне удар ниже пояса нанес. А Надя добила апперкотом. Подумала, что я тюбик с деньгами, откуда можно выдавить, если правильно нажать. Но открыть крышку она забыла, и бабки утекли в унитаз