Принцесса викингов - Симона Вилар

– После Йоля ему станет лучше. Людям всегда становится легче, когда они отдохнут после праздников…

Когда Йоль закончился, над Байе повисла сонная тишина. Дни веселья оказались на редкость утомительными, и горожане отсыпались под шкурами при едва тлевших очагах. И сама Эмма устала не меньше других. Она дремала под толстым медвежьим покрывалом, не вслушиваясь в шепот лежащей рядом Ингрид, которая твердила о том, что теперь-то и начнется подготовка к ее свадебному пиру.

Одной Бере, казалось, нипочем любая усталость. Она поднималась рано, огромная, как героиня древних саг, будила слуг и рабов и принималась за дело. Дом оживал. Эмма сквозь дрему слышала ее ворчливый голос, бранивший домочадцев, тяжелую размеренную поступь ее меховых сапог. Но в этот день все шло по-иному. Едва проснувшись, Эмма различила взволнованный голос хозяйки, что само по себе было необычно. Затем Бера торопливо пробежала мимо их с Ингрид бокового покоя. Ощутив любопытство, Эмма выглянула. Бера трясла за плечи осовевшего, еще ничего не соображающего Ботольфа, шепча ему что-то. Ярл вскочил, засуетился, пнул раба, заставляя поскорее себя обуть. Бера же тем временем достала из сундука парадный плащ мужа из алого сукна, подбитый мехами, подала окованный серебром посох. Вслед за этим Ботольф прошествовал к выходу – все еще всклокоченный, но преисполненный важности, как верховный жрец.

Эмма почувствовала, как сильно забилось сердце и пересохло горло. Вскочив, она сунула босые ноги в сапожки, а на холщовую рубаху накинула лисий плащ. Она уже слышала громкие голоса во дворе, скрип снега, фырканье лошадей. В клубах морозного пара она выскочила во двор, не ощутив холода, и застыла, прислонившись к резному столбику крыльца.

Он был там, среди спешивавшихся норманнов. Огромный, смеющийся, великолепный в своем широком плаще, в надвинутой до темных бровей волчьей шапке. Как всегда, от него исходила неизъяснимая мощь. Как сквозь сон Эмма видела озорную, слегка надменную улыбку, видела, как он, неторопливо перекинув ногу через луку, спрыгнул в снег и, смеясь, крепко обнял Ботольфа – и в этот миг через плечо ярла заметил Эмму. По ее телу прошла мучительная дрожь. «Я ждала только тебя!» – хотелось крикнуть ей, и пока они глядели друг на друга, у Эммы вновь возникло знакомое чувство, что они одни в этом мире, а все прочее не имеет никакого значения.

Ботольф наконец освободился от объятий Ролло, и это словно вернуло его к действительности. Конунг отвернулся и засмеялся, хлопая ярла по плечу и пытаясь уловить смысл его вопроса. Усилием воли он отогнал стоявшее перед ним видение – Эмма с глазами, полными счастливого блеска.

– Что ты сказал? – переспросил он и, махнув рукавицей, поведал Ботольфу, что задержался в пути потому, что на землях за рекой Див воцарилось полное безвластие и пришлось навести там порядок, даже сжечь пару усадеб непокорных ярлов. Без боя не обошлось, и как он ни спешил к празднику, поспеть не сумел.

– Я сообщил тебе, что Атли плох, – ворчливо отвечал Ботольф. – Тебе следовало поторопиться.

– Если бы все обстояло и впрямь скверно, я бы почувствовал. Мы ведь два побега от одного корня, и ближе Атли у меня нет никого в Мидгарде.

Ролло осекся, увидев брата, который приближался, опираясь на руку рабыни. Ему едва удалось заставить себя улыбнуться навстречу Атли – так тот изменился. Конунг обнял юношу и молча прижал к груди.

Рядом с ним возникла женщина, протягивая конунгу мех с вином. Ролло припал к нему и пил жадно – скачка иссушила его горло. Возвращая мех, он воскликнул:

– Клянусь асами, да ведь это красавица Лив!

И он звонко расцеловал ее в обе щеки. Когда же Ролло оглянулся, Эммы уже не было, и тогда, обняв плечи брата, он направился в дом.

Эмма сердито месила тесто. Волосы ее были затянуты, как и у Лив, узлом на затылке, щеки горели. Когда ее отыскал прибывший с Ролло Бран, она подняла перепачканные руки, позволив себя обнять. Бран тотчас заговорил о Сезинанде, о маленьком Вульфраде, и Эмма слушала его, улыбаясь. Но вскоре взгляд норманна стал серьезен.

– Итак, ты уже жена Атли? – вряд ли это был вопрос, скорее утверждение. Но Эмма покачала головой, добавив, что свадебный пир так и не состоялся.

– Ролло будет недоволен.

Эмма вздохнула.

– Он вспоминал обо мне?

– Никогда. Ни единым словом.

Ее охватил гнев, но она не подала виду и отправилась на тун, чтобы поболтать с норманнами из отряда конунга. В то же время ее словно магнитом тянуло в дом.

В большом доме было сумрачно и людно. Женщины хлопотали у очагов. Стараясь не глядеть по сторонам, Эмма поставила у скамьи маслобойку, а служанка принесла несколько мисок густых сливок, и Эмма принялась за работу. Отцеживая пахту, она не выдержала и оглянулась. С этой скамьи хорошо был виден Ролло. Его длинные волосы, как и прежде, охватывал серебряный обруч. Светло-серый франкский сагум мягко облегал мощный торс и узкие бедра. Он стоял, заложив большие пальцы за широкий, блестевший серебром пояс, чуть покачиваясь на прямых мускулистых ногах. Эмма словно впервые заметила, что ступни у него узкие, с высоким подъемом. Ролло смеялся словам Бьерна, кивал Атли, слушал Ботольфа. Лив вертелась рядом, ластилась к Ролло как кошка.

Взглянув, наконец, в ее сторону, Ролло что-то коротко сказал Атли и направился к ней. У Эммы дрогнули руки, когда он приблизился.

– Я ожидал увидеть вас уже супругами, – проговорил он.

– Приветствую тебя, Ролло, – произнесла Эмма вполголоса.

Он молча кивнул.

– Атли тяжело болен, – сказала девушка. – Он нуждался в уходе.

– Я знаю. Но ты дала мне слово, что станешь его женой сразу после того, как я отпущу Ги Анжуйского. Я сделал это.

Эмма отвернулась, тряхнув волосами.

– Я не люблю твоего брата и готова повторять это снова и снова. Не думаю, что Атли будет счастлив с женщиной, которая едва его терпит.

– Ты жестока и неблагодарна. Херлауг сообщил мне, что мой брат спас тебя во время морского боя. Я знаю также, что ты избегаешь Атли и холодна с ним.

– Херлауг зол на весь свет оттого, что красавица Лив перестала интересоваться им. Нет, я не спала с Атли, но я ухаживала за ним, лечила его, беседовала с ним. Я была ему верным другом. Но я и сейчас содрогаюсь от одной мысли, что Атли прикоснется ко мне.

Она затылком чувствовала тяжелый взгляд Ролло.

– Довольно, – наконец проговорил он. – Скоро свадебный пир Бьерна и Ингрид. Думаю, он станет и вашим. Пока же я прикажу здешнему священнику, чтобы он обвенчал вас.

Эмма стремительно повернулась:

– Будь ты проклят за то, что причиняешь мне такую боль!..

Не сказав больше ни слова, Ролло удалился.

Вечером Эмма отправилась в церковь. Она долго молилась, опустив голову на сложенные ладони. Храм совсем опустел, когда вновь появилась сестра Мария.