Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Из сандалового дерева, – повторил Дипейп. – говоришь, изсандалового дерева, старина?

– Да. – Старик видел, как загорелись глаза Дипейпа, понял,что ему поверили. И расправил грудь. – Да.

– То есть стрелок. Отец одного из этих юношей – стрелок.

– Да, стрелок. Один из последних властителей. Их родугасает, но мой отец знал его хорошо. Стивен Дискейн из Гилеада. Стивен, сынГенри.

– И тот, кого ты недавно видел…

– Его сын, внук Генри Высокого. Остальные тоже высокогопроисхождения, тоже из лордов, но этот ведет свой род от самого Артура изЭльда, пусть и по боковой линии. В этом можно не сомневаться. Так же верно, каки то, что ты ходишь на двух ногах. Так я заработал металл?

Дипейп уже собрался кивнуть, но тут вспомнил, что не спросилстарого козла, а про какого из трех щенков идет речь.

– Трое молодых людей, – промурлыкал он. – Троевысокорожденных. Револьверы у них были?

– На виду – нет. – Старикан мерзко рассмеялся. – Но были наверняка.Аккуратно запрятанные в одеяла. Готов поспорить на что угодно.

– Ясно, – кивнул Дипейп. – Думаю, ты выиграешь. Трое молодыхлюдей, один из них сын властителя, стрелка. Как ты думаешь, Стивена Дискейна изГилеада. – Вроде бы он уже слышал эту фамилию.

– Стивена Дискейна, именно так.

– А как представился тебе этот молодой лорд?

Старый козел насупил брови, пытаясь припомнить:

– Дирфилд? Дирстайн? Не помню…

– Ничего, я знаю, о ком ты говоришь. И ты заработал свойметалл.

– Правда? – Старый козел придвинулся, дохнул на негогорьковатым запахом травы. – Золото или серебро? Что я получу, друг мой?

– Свинец. – Дипейп выхватил револьвер и дважды выстрелилстарику в грудь. Можно сказать, оказал ему услугу.

А теперь Дипейп скакал в Меджис… обратный путь, полагал он,займет куда меньше времени: нет нужды останавливаться в каждом занюханномгородке и задавать вопросы.

Над его головой что-то пролетело. Голубь, темно-серый, сбелым колечком на шее, опустился на скалу чуть впереди, чтобы передохнуть.Любопытная птичка, подумал Дипейп. Не дикий голубь. Улетел из клетки? Онсомневался, что в здешних местах кто-то будет держать домашнюю зверушку, развечто полудикого пса, чтобы отпугивать грабителя (хотя едва ли он смог ответитьна вопрос, а что можно украсть у местных жителей), но всякое случается. Вовсяком случае, поджаренный на костре голубь – не самый плохой ужин. Дипейпвытащил револьвер, но прежде чем взвел курок, голубь снялся со скалы и полетелна восток. Дипейп все равно выстрелил вслед. На этот раз ему не повезло. Голубьпошел было вниз, но выровнялся, вновь набрал высоту и исчез в том направлении,в котором следовал и Дипейп. Какое-то время он посидел, думая о том, что Джонасбудет доволен результатами его поисков, а потом двинул лошадь вперед, кМеджису, где находились мальчишки, с которыми он еще не посчитался. Возможно,они лорды, возможно, сыновья стрелков, но в нынешние времена умирают и такие,как они. Как убедительно доказал старый козел, мир «сдвинулся».

Через три дня после того, как Рой Дипейп выехал из Ритзи инаправился к Меджису, ближе к вечеру Роланд, Катберт и Ален двинулись насеверо-запад от Хэмбри. Сначала ехали вдоль Спуска, потом повернули в полосузарослей, которую местные называли Плохая Трава, и, наконец, углубились впустыню. Впереди торчали лишь иззубренные скалы, посреди которых, они этознали, в земле темнела щель, образовавшаяся словно от удара топора, которым вярости маханул какой-то разгневанный бог.

Границу Спуска и скалы разделяло миль шесть. Путь ихпроходил по равнине. Лишь в одном месте они увидели торчащую из плоской землискалу, похожую на палец, согнутый в первой фаланге. Под скалой зеленелаполянка, формой напоминающая бумеранг. Когда Катберт заулюлюкал, чтобыуслышать, как его голос эхом отражается от скал, стайка ушастиков-путаниковсорвалась с полянки и умчалась на юго-восток, к Спуску.

– Это Скала Висельников, – пояснил Роланд. – У основаниябьет ключ… говорят, единственный в этих местах.

То были первые слова, произнесенные Роландом с того момента,как они отправились в путь, но Катберт и Ален, следующие за Роландом,облегченно переглянулись. Последние три летние недели дались им нелегко. Роландсказал, что они должны выжидать, обращать особое внимание на пустяки, а главное,подмечать уголком глаза, но ни Катберт, ни Ален не доверяли тому ореолумечтательности, которым окутал себя в эти дни Роланд, найдя для себя особуюмодель плаща Клея Рейнолдса. Между собой они об этом не говорили: не былонужды. Оба знали – начни Роланд приударять за красоткой, которую мэр Торинопределил себе в наложницы (а кому еще мог принадлежать длинный золотистыйволос?), их ждут очень большие неприятности. Но с девушкой Роланд вроде бы необщался, во всяком случае, новых волосков на его рубашках они не находили, асегодня он стал самим собой, отбросив этот воображаемый плащ. Временно,наверное. А если им повезет, то и навсегда. Им оставалось только ждать инадеяться. В конце концов ка скажет свое слово. Так было всегда.

В миле от скал сильный морской бриз, всю дорогу дувший им вспину, внезапно пропал, и они услышали низкий атональный вой, исходящий из щелив земле, которую называли каньон Молнии. Ален натянул поводья, лицо егосморщилось, словно он надкусил какой-то очень уж кислый фрукт. Подумал он осильной руке, перебирающей пригоршню острых камешков. Канюки кружили надканьоном, словно их притягивал этот звук.

– Дозорному это не нравится, Уилл. – Пальцы Катбертазабарабанили по птичьему черепу. – И мне тоже. Чего мы сюда подались?

– Считать, – ответил Роланд. – Нам поручили все сосчитать ивсе увидеть, и мы здесь, чтобы считать и смотреть.

– Да, конечно. – Катберт успокаивающе похлопал лошадь пошее, низкий ноющий вой червоточины тревожил ее. – Тысяча шестьсот четырнадцатьрыболовных сетей, семьсот маленьких рыбацких лодок, двести сорок баркасов,семьдесят волов, существование которых никто не признает, и, к северу отгорода, одна червоточина. Что бы сие означало?

– Это мы и собираемся выяснить, – ответил ему Роланд.

Они двинулись на звук, и, хотя никому из них он не нравился,никто не предложил повернуть назад. Во-первых, они почти у цели, а во-вторых,Роланд прав… это их работа. А кроме того, их разбирало любопытство.

Устье каньона завалили срубленными ветками, как ипредупреждала Сюзан. К осени на большинстве листва бы засохла, но пока листьяоставались зелеными и закрывали вид на каньон. По центру вниз уходила тропа, нослишком узкая для лошадей (они могли заартачиться и не пойти). Да и сумерки уженачали сгущаться.