Вождь из сумерек - Николай Ярославцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стас был вполне удовлетворен произведенным эффектом.
– А теперь спать! Я на вахте.
Последняя команда была совершенно излишней. Третьяк и Плетень давно уже сладко посапывали. Толян, отбарабанив Стасу строки из армейского Устава, тут же присоединился к бодро и заразительно храпящему Войтику.
И только Купава возилась под кустом, приминая траву и прозрачно вздыхая.
Стас проследил, как эльф выбирает для себя место. И тоже привалился спиной к дереву. Сидел. Подремывал под шорохи и шелест ночного леса.
– Вождь! – чуть слышный шепот и робкая рука легла на шею.
– Брысь!
– Слав! – рука осмелела и нырнула под волчовку. Горячие губы скользнули по небритой щеке.
– Брысь, малявка. Ребят разбудишь.
– Ладо… мой!
Понимает, что нельзя гаркнуть во все горло. И оттолкнуть нельзя. Ребята проснутся.
Руки по груди скользят.
– Прости, вождь.
– Брысь…
Но где там! Горячее дыхание у самого уха. В висках кровь стучит. Глаза, как два колодца. И не захочешь, так с головой нырнешь и не вынырнешь.
…Голова на коленях. Закрыла глаза, облегченно вздохнула. Горячая рука под волчовкой обнимает. Все верно рассчитала, подлая девка. Полная и безоговорочная капитуляция с поднятием белого флага и прочими атрибутами напрочь проигранного сражения.
Зорень открыл глаза, посмотрел на него сонными глазами и понимающе прищурился.
– Ночная кукушка, – пробормотал он, перевернулся на другой бок и захрапел так, что позавидовал бы и Войтик.
Светало.
Осторожно коснулся плеча рукой.
– Слав…
– Брысь. Сейчас ребята проснутся.
Карие глаза светятся от счастья. Схватить бы в охапку!
– Подъем, волчата!
Эльф уже в седле.
Зорень растирает ладонями лицо.
– Перекуковала? – спросил он, кивая головой в сторону веселой Купавы и ехидно ухмыльнулся.
– Щас…
Версты убегали под копыта лошадей. Лес. Перелесок, снова лес… Редкие веси. Еще реже села. Бежали дни. Эльф снова поскучнел.
– Грудь колесом! Голову выше, гляди веселей! – подбадривал он его. – Толян, запевай!
У Толяна оказался богатый репертуар. От дворовых и лагерных песен – до трогательных романсов. Слушая его, Стас не один раз думал, что, родись он не в глухой провинции, на эстраде бы ему равных немного было.
– Гитарку бы мою сейчас! – мечтательно закатив глаза, как-то произнес он, заканчивая очередной концерт. – Пацаны бы рыдали. Войтик, отломи кусочек. Не жмись!
Войтик после его концертов, как хлебный мякиш. Без слов лезет в котомку, и очередная лепешка исчезает в Толяновой горсти. Смотрит на друга влюбленными глазами, заглядывает в рот… в котором с непостижимой быстротой исчезает лепешка.
– Пуста земля.
– А что ты хочешь? По одну сторону каганат с его разбоями. По другую – черный лес. Бегут.
Несколько раз навстречу выскакивали казы и, обманутые их числом, с диким воем неслись навстречу, размахивая кривыми мечами.
Но меткие стрелы быстро охлаждали их боевой пыл. Иногда Стас разрешал подпустить их поближе, и тогда в дело вступали мечи.
Эльф все чаще и чаще касался своего кольца.
Стас бросал на него внимательный взгляд, но эльф пожимал плечами и, словно чувствуя за собой вину, отводил глаза в сторону.
Про замужество Купавы уже не говорили. По ее веселому виду и счастливым глазам поняли, что заслужила-таки прощение в жесточайшем ночном сражении. А может быть, и не в одном.
И только Войтик окинул ее зорким взглядом и деловито молвил.
– Повезло Свисту. Будет жить.
Обдала его презрительным взглядом, фыркнула, зашипела рассерженной кошкой.
– А может, и нет! – засомневался Войтик. – Если побить ее раз-другой, так может, и вышел бы из нее толк. Как думаешь, Толян?
– А дурь останется. А у нее и так полным полно, – лениво ответил Толян, решая: с какой стороны к нему лучше подъехать за очередной лепешкой. И, не найдя никакой весомой причины, затянул:
Ничь яка мисячна,
Зоряна ясная,
Видно, хоть голки сбирай…
Сработало безукоризненно.
– В армии в художественной самодеятельности пел. И на смотрах всегда запевалой назначали. Хотели в ансамбль какой-то там песни с пляской забрать, а я в самоход слинял да еще и махач устроил, – Толян мечтательно закатил глаза, заедая каждое слово изрядной порцией лепешки.
Рэд в очередной раз поднес руку к кольцу и ожил.
– Слав, надо к лесу сворачивать.
– Давно пора! – оживился и Зорень. – Уж какую неделю блудим.
– А сумеешь ли по лесу провести? – усомнился Стас. – Сам говорил, что лес закрыт для нас. Зайти зайдем, а выйти ума не хватит.
Но эльф пропустил его сомнения мимо ушей.
Войтик хмыкнул.
– Крепкая дружина подсобирывается. Два конязя, один из них к тому же еще и вождь. И принц, – начал он и сбился под суровым взглядом Стаса.
Эльф вел, как по компасу.
Через день спустились к реке и по крутому берегу вышли к небольшому городку.
– Сомневаюсь я, что эльфы вот так за всяко просто толклись среди людей. Непривычно как-то, – высказал предположение Зорень.
Но Рэд уже ничего не слышал.
Не доходя до городка нескольких верст, заметили густой дым и пламя. Городок крутым берегом опоясан. Внизу лежит. Как на ладони все видно. Во все стороны люди разбегаются.
У берега среди лодок и лодчонок, драчливо задрав нос, корабль с одинокой мачтой над палубой и звериной харей на носу.
– А вон там – еще один дым, – указал рукой Толян. – Непруха. Ехали тихо, мирно. Никого не трогали. Мечтали отоспаться на чистенькой постели. Что делать будем?
Стас, не отвечая, направил коня в сторону тесной кучки бегущих в панике людей. Остановился, закрыв конем им дорогу.
– От какой беды убегаете, люди добрые?
Спокойный голос и властный взгляд заставили остановиться.
– Ярл Вотун. Фьердинг северный.
В глазах страх вперемешку с ненавистью.
Ярл, это что-то скандинавское. Северное. Хотя, откуда здесь взяться Скандинавии?
Люди замерли в растерянности. Сзади – смерть. И спереди неизвестно что – на плечах волчьи шкуры. На головах бабьи платки. За спиной по охапке мечей у каждого.
Поторопил взглядом.
– Каждый год повадился приходить. Пограбит. Села пожжет по всей реке. Девок, мужиков кагану сведет в неволю.