Реальность на продажу - Майкл Ридпат

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула Карен. — Отстань от меня! Надоел до смерти! Оставь меня в покое!

Она оттолкнула кресло и, едва сдерживая слезы, метнулась мимо изумленно глазеющих на нее завсегдатаев к двери. Чувствуя, как неудержимо краснею под их беззастенчиво-любопытными взглядами, я последовал за ней.

На улице лил дождь. Карен, тяжело и часто дыша, стояла на тротуаре, набухающие дождевой водой волосы быстро темнели.

— Пошли домой, Карен. Там поговорим, — обняв ее за плечо, попросил я.

— А я не собираюсь с тобой разговаривать! — Она сбросила с плеча мою руку с такой неожиданной силой, что у меня заныло запястье.

Карен медленно поплелась прочь от меня вверх по склону холма. А я стоял и смотрел, как ее поникшая фигура исчезает за поворотом. Потом вернулся в Инч-Лодж.

Я ждал ее, мрачно раздумывая над ее словами и поступками. Мне и прежде доводилось видеть Карен рассерженной и обиженной, но никогда еще ее гнев не был направлен против меня. В моей душе боролись негодование, недоумение и тревога.

Около полуночи я услышал стук в дверь. Карен промокла до нитки, капли дождя ручьями стекали по носу, подбородку, волосам и одежде.

— Карен, я…

— Даже не вздумай лезть ко мне в постель! — выпалила она и, с силой оттолкнув меня, начала подниматься по лестнице.

Через пару минут послышался шум льющейся в ванну воды. Я просидел в гостиной до тех пор, пока наверху не грохнула с треском дверь в спальню. Затем медленно поднялся по ступенькам и улегся на кровать в комнате для гостей.

* * *

На следующее утро Карен спустилась на кухню довольно поздно. Под глазами у нее залегли черные полукружия, она беспрестанно шмыгала носом, вчера, значит, все-таки здорово простудилась. Я и сам спал довольно скверно и сейчас сидел с натянутыми как струна нервами за чашкой кофе, пытаясь читать газету.

— Прости, Марк. — Она подошла ко мне, и мы порывисто обнялись. — Сама не знаю, что на меня нашло. Извини, пожалуйста.

— Все в порядке, — успокоил я ее, убирая упавшие ей на глаза волосы. — Не переживай.

Как оказалось, все было далеко не в порядке. Весь день мы изо всех сил старались быть бесконечно предупредительными и ласковыми друг с другом, делая вид, что ничего не случилось. Но ведь случилось же!

Да и день выдался до ужаса скверным. Поднялся ветер, ливень неистово набросился на окна дома Ричарда с новой мстительной яростью. Так что мы все время просидели в гостиной перед телевизором, шурша газетами и почти не разговаривая. Настало время везти ее в аэропорт, и когда я увидел, как Карен уходит в зал вылета, я неожиданно почувствовал облегчение. Она, подозреваю, тоже.

В Керкхейвен я возвращался под непрекращающимся проливным дождем и в мрачном настроении. Все мои надежды, связанные с выходными, рухнули. Керкхейвен Карен пришелся не по душе, а ее отрицательное отношение к «Фэрсистемс», судя по всему, только окрепло. Но по-настоящему я был выбит из колеи ее внезапной вспышкой.

Отчасти я ее понимал. Знал, как она по-прежнему болезненно переживает воспоминания о том дне, когда отец их бросил. Знал, как они на нее действуют. Однако прежде эти ее обида и злость всегда были направлены на кого угодно, но только не на меня. Я всегда умел разделить ее горести, помочь ей их пережить. Именно на этой основе и завязались наши с ней отношения.

Теперь же ее гнев со всей несдерживаемой мощью обрушился на меня, к подобному я еще не привык.

Так что я такого сделал? Что изменилось?

Мы сидели в просторном конференц-зале в помещении фирмы «Бернс — Стивенс» в Эдинбурге. Стены обшиты деревом, с высокого потолка свисает роскошная люстра. С портрета на стене адвокат викторианской эпохи надменно взирает на немногочисленную группу собравшихся в зале людей. Хотя «Бернс — Стивенс» основана менее десятка лет назад, ей удалось обосноваться в весьма впечатляющем офисе в здании в георгианском стиле, расположенном в Драмсхью-Гарденс близ Шарлотт-сквер, финансового центра города.

Члены совета директоров восседали по одну сторону длинного стола лицом к четырем рядам кресел под старину. В центре расположился Уолтер Соренсон. Справа от него сидели я и Рейчел, слева — Дэвид Бейкер и Найджел Янг, банкир, чувствовавший себя в подобной обстановке, как рыба в воде. Рядом с ним разместились Уилли и Грэм Стивенс, адвокат «Фэрсистемс», сейчас они раскладывали в аккуратные стопки принесенные с собой документы.

Рейчел тоже положила перед собой лист бумаги — тот самый, куда мы занесли сторонников и противников продажи компании. Чтобы одержать верх, нам необходимо получить пятьдесят процентов голосов. По нашим подсчетам, если отец и Карен займут мою сторону, я набираю пятьдесят три процента против сорока семи. Однако в данный момент я вовсе не был уверен в таком исходе. Снова и снова перебирая в памяти все нюансы нашей последней беседы с отцом, я всякий раз приходил к выводу, что он будет голосовать против.

Еще хуже было то, что сейчас меня одолевали сомнения в том, как проголосует Карен. На прошлой неделе в ответ на мой вопрос она твердо обещала мне свою поддержку, однако я подозревал, что события выходных дней могли заставить ее передумать.

В понедельник я даже закатил Рейчел по этому поводу сцену.

— За каким чертом вам понадобилось устраивать это кошмарное представление с печенью? — негодовал я. — Неужели вы вообразили, что подобное зрелище склонит ее на нашу сторону?

— Просто хотела продемонстрировать безграничные возможности виртуальной реальности, — парировала Рейчел.

— А продемонстрировали жалкую мелочную ревность! — раздраженно выпалил я.

— Ревность? — с преувеличенным удивлением подняла брови Рейчел. — И с чего бы это мне ревновать? Мне-то что за дело до того, что вы связались с какой-то невежественной торговкой?

— Сейчас же прекратите! — возмутился я. — Вы взяли и оттолкнули ее от нас и «Фэрсистемс», и, может, навсегда.

— А разве вы не говорили, что она вас поддерживает?

— После вашей выходки я в этом отнюдь не уверен, — оборвал я нашу перебранку.

И вот сейчас, за пять минут до голосования, мы вновь и вновь считали и пересчитывали проценты, и, судя по выражению лица Рейчел, теперь уже и она начала задумываться о последствиях своего поступка. Прикусив нижнюю губу, она мрачно рассматривала лежащий перед ней лист бумаги, рисуя ручкой вокруг имени Карен все новые и новые колечки.

— Может, кто-нибудь из этих «прочих» акционеров не станет голосовать, а? Тогда прорвемся, — с надеждой предположила Рейчел.

— Весьма сомнительно, — покачал головой я. — Скотт Вагнер, похоже, полностью контролирует принадлежащий им пакет акций. Уверен, он заставит их голосовать по его указке.

Я перехватил взгляд Вагнера, сидевшего в зале среди немногочисленных участников собрания. Он расплылся в улыбке и хитро подмигнул. Черт побери! Его необыкновенно самоуверенный вид только укрепил меня в убеждении, что голоса его клиентов у него в кармане.