Потерянная Библия - Игорь Берглер

— Нет, ничего, — отозвалась она. — Пожалуйста, продолжайте.

— Итак, нам нужно найти второй меч, — начал Чарльз, когда они снова двинулись вперед. — Пока что у нас нет ни малейшего намека на то, существует ли он вообще.

Он остановился и снова достал из кармана таинственное послание. Итак, он расшифровал стихотворение Агриппы д’Обинье и разгадал символику башни и часов, он нашел меч. Вспомнил фразу о двух мечах в одних ножнах, реконструировал сгоревшую часть записки. Единственное, что оставалось нерешенным, это слова «Агиос Георгиос», изображение птицы и, конечно же, цифры 10:00, которые должны были означать время встречи, в этом Чарльз был по-прежнему уверен.

— Возможно, если мы выясним, при чем здесь святой Георгий и птица, мы найдем второй меч и поймем, что означают символы на ножнах.

— Может быть, вам стоит еще раз взглянуть на коричневую папку? — сказала Криста. — Не исключено, что от вашего внимания что-то ускользнуло.

— Да, и мне нужна вторая половина текста, которая находится дома.

Чарльз достал из кармана телефон, проверил сообщения. Пока ничего. Он вдруг задумался, действительно ли эта женщина была сиделкой его отца или он просто попал не туда, а она решила его одурачить. Однако это было маловероятно. Слишком многое совпадало. Решив подождать еще немного, прежде чем звонить, он вдруг засомневался, что эта неизвестная женщина сумеет сделать четкие снимки довольно странного и незнакомого ей места.

— И Кафка, — добавил Чарльз. — Необходимо понять, при чем здесь этот текст. Думаю, завтра утром нужно будет съездить на Злату уличку.

— Где стоит дом, в котором жил Кафка?

— Да, хоть там и нет ничего особенного. Улицу сильно укоротили, и эти маленькие домики, похожие на жилища для карликов, теперь превратились в сувенирные магазины. Вы никогда там не были?

Покачав головой, Криста произнесла:

— Вы сказали, что ваша фамилия происходит от названия одной из гильдий. Я подумала, не связано ли это с Шерлоком Холмсом.

— С Бейкер-стрит? — серьезно переспросил Чарльз, но понял, что Криста над ним смеется. — Вы надо мной потешаетесь?

— Есть немного, — произнесла Криста и зашагала вперед. Быстро перебежав улицу, она свернула в похожий на аллею проход на боковую улицу. Чарльз помчался за ней. Они были похожи на резвящихся влюбленных.

Прижав палец к губам, что означало «Ни звука!», Криста взяла Чарльза под локоть и привлекла к себе. Какое-то время они стояли молча, пока не услышали шаги. Кто-то приближался. Когда в аллее появилась какая-то фигура, Криста бросилась на нее и повалила на землю. Нищий, одетый в старый потрепанный плащ, захныкал, как ребенок. Он жил на улице, возможно, был глухонемым и наверняка психически больным. Закрыв глаза руками, он стал издавать громкие звуки. Испуганная Криста отступила на шаг, Чарльз с тревогой посмотрел на нее. Он помог бродяге подняться и, извинившись, дал ему немного денег.

— Думаю, вы слишком напряжены, — сказал Чарльз. — Давайте вернемся в отель и поспим немного.

Спрятавшись за стеной, Беата остановилась у входа в аллею и дождалась, когда эти двое появятся с другой стороны. Она все еще стояла там, когда, бормоча и тряся головой, нищий прошел мимо нее широким шагом.

Проникнувшись важностью своей миссии, Джан Мария Ленайоло сел в самолет, который должен был доставить его обратно в дом его босса в Ольбии, что на Сардинии. Эмоции еще не улеглись — с тех пор как он увидел, что на маленьком балкончике Дома суконщиков вывесили сигнал. Он готовился к этому моменту с самого рождения. Школа, в которую он ходил, его образование, те места, где он бывал, даже игры, в которые он играл в детстве, — все вело его к будущей миссии. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он узнал от отца о том, что в далеком прошлом (почти затерянном в глубине веков) его семья уже имела честь выполнить миссию, возложенную на них до скончания веков.

Джан Мария мог проследить родословную своей семьи вплоть до 1580 года. С тех пор все первенцы по мужской линии жили двойной жизнью. Они были процветающими дельцами и шпионами. Ленайоло, выбравший себе фамилию в дни первой переписи, обладал замечательным генофондом. В каждом поколении рождался хотя бы один мальчик, и все они выживали. Они были здоровыми, крепкими, умными и преданными делу. И в каждом поколении отцам удавалось вдохновить сыновей важностью миссии и вложить в них амбиции и желание полностью раскрыть свою судьбу. В свою очередь, первенцы Ленайоло становились фанатиками своего дела, поскольку были готовы в любой миг отдать за него жизнь, и иногда на то же были готовы пойти и другие братья Ленайоло.

Фамилия вела свое происхождение от гильдии, к которой они принадлежали, гильдии ковровщиков, которая под неумолимым гнетом истории распалась вскоре после того, как они к ней присоединились. Джана Марию, или Джанни, как все его называли, отправили учиться в Лондонскую школу экономики, которую он закончил с отличием первой степени. После этого, следуя детальному плану, который готовился почти четыре года, вместе с отцом и двумя братьями он начал работать на финансового магната Галеаццо Висконти.

Висконти появился на сцене примерно в середине шестидесятых годов двадцатого века где-то в окрестностях Милана, одетый в мятый черный костюм, белую рубашку и белые носки. Все, что он при себе имел, — это чемодан, полный денег. Было ему двадцать пять лет. Получив инсайдерскую информацию, он немедленно вложил деньги из чемодана в земельные участки, стратегически расположенные в местах, где позднее возникли гигантские офисные парки, новые кварталы и крупные автомагистрали. Информация поступила из источников в правительстве Италии: ее перехватили его сицилийские друзья. Уже позднее делались предположения, что молодой человек, которого на самом деле звали Рокко Антунуццу Чуппиа, был не кем иным, как публичным лицом одной из могущественных мафиозных семей.

Затем молодой инвестор построил несколько новых кварталов на окраинах столицы Ломбардии. И поскольку его имя вполне могло вызвать недоверие, он вложил часть денег в приобретение фальшивых документов и подкупил регистраторов. В конце концов он создал себе новую личность. Выбрав благородное происхождение, он утверждал, что является потомком внебрачной связи между древними семействами Сфорца и Висконти[47]. Поскольку обе семьи на протяжении веков предпочитали имя Галеаццо, он тоже им назвался.

Затем последовали вложения в итальянские и французские средства массовой информации. К тому моменту, когда некоторые журналисты (которым быстро заткнули рты взятками, угрозами или убийствами) начали сомневаться в происхождении молодого миллиардера, он передал все свои итальянские акции родственнику. Следы сомнительного первоначального капитала тогда уже совершенно затерялись в недрах холдинговых компаний, созданных для того, чтобы держать акции других компаний. Более того, если верить ходившим тогда слухам, никому и не хотелось ворошить прошлое Висконти.