Дневник доктора Финлея - Арчибальд Кронин

– Сегодня вы и шагу не сделаете из этого дома.

Он посмотрел на нее поверх очков, затем с хриплым вздохом уступил:

– Ну-ну, Джанет. Может быть, ты и права. Скажи Энни, что доктор Хислоп скоро придет.

Когда экономка ушла, Камерон передал записку своему ассистенту, который прочитал ее дважды.

– Во всяком случае, для него это достаточно позитивно.

– В этом весь Снодди! – ответил Камерон. – Тебе, должно быть, известно, что по закону требуется два независимых медицинских заключения, чтобы признать человека невменяемым. Поверь, это единственная причина, по которой Снодди послал за мной. Он человек, который, кроме себя любимого, никого не признает. А коли так, просто будь поаккуратнее со Снодди в данном случае.

Снаружи уже ждал Джейми на своей двуколке. Он застегнул на молодом докторе непромокаемую накидку, и они покатили в тумане под моросящим дождем.

– Я расстроен из-за Алекса! – внезапно воскликнул Джейми. – Мы с ним друзья. И Энни, – продолжал он деревянным голосом. – Мы с ней тоже довольно дружны.

Тут Хислоп вспомнил обрывок сплетен. Довольно дружны! Конечно же, Энни и Джейми хороводили последние пять лет.

– Сочувствую, Джейми, – сказал доктор. – Но может, все не так плохо, как ты думаешь.

– Плохо! – пробормотал Джейми. – Хуже не бывает. Он совсем спятил, бедняга. Я ничего не могу понять. Если его отправят в сумасшедший дом… Господи! Это место – конец всему.

Повисла тишина.

Они свернули с Хай-стрит на дорогу, ведущую из центра города к железнодорожной станции. Из тумана показался ряд старых домов. Двуколка остановилась у самого последнего.

В гостиной Хислопа ждал доктор Снодди. Его лицо выражало быстро растущее возмущение, которое позволяет себе человек, считающий себя важной персоной. При появлении Хислопа Снодди воскликнул:

– Вы слишком медлительны, сэр, чертовски медлительны! Если бы вы были моим ассистентом, я бы научил вас быть порасторопнее.

Хислопу хотелось ответить, что он не ассистент Снодди, но, помня предупреждение Камерона, промолчал.

Снодди помахал золотым пенсне:

– А Камерон не может приехать?

– Нет.

– Абсолютно разбит?

– Я так не думаю!

– Ага! Ваше лечение помогло старому пню.

Хислоп не ответил.

Они уставились друг на друга. Снодди видел перед собой крупного ширококостного молодого человека с серыми серьезными глазами, в простой одежде и совершенно лишенного хороших манер. Хислоп же видел невысокого напыщенного старика, с песочного цвета волосами, пухлыми губами и раздраженно вскинутыми бровями – хорошо одетый сморчок, спесивый и надменный.

Без сомнения, Сэмюэл Снодди был о себе самого высокого мнения. Он не был ливенфордцем – приехал из Англии, – но он был женат на жительнице Ливенфорда, богатой женщине чуть старше его, вдове Питера Иннеса, бывшего судового брокера.

С тех пор как Снодди женился на миссис Иннес, его врожденное тщеславие переросло в высокомерие. Он окучивал графство, имел экипаж, его врачебная практика хотя и уменьшалась в размерах, но все-таки держалась на плаву. Случай, конечно, нетипичный, но таков был доктор Снодди. И теперь, завершив свой снисходительный обзор молодого Хислопа, он сказал:

– Что ж, я не задержу вас надолго. Вы знаете, что нужно сделать. Я наверху осмотрел беднягу. Он совсем сошел с ума. Напишите свое заключение. Вам это не составит никакого труда. Я хочу уехать отсюда.

Сжав губы, чтобы не брякнуть что-то резкое – ответ уже вертелся у него на языке, – Хислоп поднялся наверх.

Алекс Динс лежал в постели – без сомнения, в качестве меры принуждения. Его сестра сидела рядом с ним, по ее покрасневшим глазам было видно, что она плакала.

Когда вошел молодой доктор, она без единого слова поднялась и встала у изножья кровати. В ее молчании было столько безнадежности, а в самой комнате столько мрака и трагедии, что у Хислопа на мгновение похолодело внутри. Ему стало не по себе.

Он посмотрел на Алекса и поначалу с трудом узнал его. Нет, он не стал совсем другим – это был тот же Алекс, но какой-то будто размытый, изменившийся: черты его лица как-то странно и неуловимо огрубели. Лицо распухло, ноздри утолщились, губы расплылись, кожа стала восковой, тогда как по носу расползлось бледно-красное пятно. Выглядел он тяжелобольным, вялым и апатичным.

– Как давно он в таком состоянии? – спросил Хислоп.

Энни тоскливо ответила:

– Два дня. Но раньше он был просто в ярости.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего. – Она поколебалась и добавила с явной неохотой: – Он набрасывался на меня, просто как сумасшедший, вот и все, а когда-то был так добр ко мне.

Человек на кровати беспокойно зашевелился.

– Я убью вас всех, – пробормотал он. – Ты подсыпала яд в сорняки. Джейми, дай мне совок. Я могу копать – копать – копать – червей!

Тишина тяжело упала на эти безумные слова. Слова сумасшедшего. Возможно, что так оно и есть! Но Хислоп не был в этом уверен. Где-то внутри у него слабо шевельнулось шестое чувство – оно предупреждало его, настораживало… Словно заговорила какая-то странная непостижимая интуиция.

Он поднял руку Алекса – она была сухой и шершавой, пальцы слегка утолщались на концах. Он измерил температуру – она была ниже нормы. Он надавил на опухшее, отечное лицо – ткани твердые, неэластичные, сопротивляются давлению.

Хислоп глубоко задумался, отвергая очевидное, нащупывая ответ в темных отдаленных уголках сознания. И вдруг он испытал озарение. Он понял, он понял! Он готов был закричать от радости. Микседема – вот что это было! Динс не сошел с ума. У него был явный дефицит гормонов щитовидной железы!

Все признаки и симптомы складывались аккуратно и красиво в один пазл. Дефектная память, заторможенное мышление, неуклонное ухудшение интеллекта, вспышки раздражительности, убийственное проявление агрессии, затрудненная речь, сухая кожа, лопатообразные пальцы и опухшее, неэластичное лицо.

С трудом сдерживая эмоции, Хислоп выпрямился. Когда он отодвинул стул к стене, Энни с тоской сказала:

– На столе, доктор, рядом с бумагами, перо и чернила.

– Спешить некуда, Энни, – ответил Хислоп. – В данный момент я не собираюсь ничего подписывать.

Он улыбнулся ей и пошел вниз. Войдя в гостиную, он с нарочитой сдержанностью сказал:

– Прошу меня извинить, доктор Снодди, но я отказываюсь констатировать сумасшествие Алекса Динса.

Снодди ошеломленно уставился на него.

– Вы что, тоже сошли с ума? – выдохнул он.

– Искренне надеюсь, что нет!

– Тогда почему, черт возьми, вы не даете справку?!