Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич

— Что это ты принес? — удивился бандит, оглядываясь на своих приятелей.

— Просо, господин.

— Ты что, шутишь? — обиделся старший. — Этой горсткой ты думаешь накормить наших людей? Тут хватит только стае голубей!

— Клянусь Богом, я принес все, что есть, — молитвенно сложил руки Кашерам.

— Смотри, негодяй, — угрожающе произнес бандит, до половины обнажив лезвие кинжала, — если ты что-нибудь утаил от нас, мы спустим с тебя шкуру!

Его напарники одобрительно захохотали. Они разительно отличались от местных крестьян — сытые, самодовольные лица, на которых не выражалось ничего, кроме наглости и жестокости. Бандиты привыкли издеваться над беззащитными жителями и наслаждались своей властью.

С другого конца площади к ним подошел еще один бедолага, несший на плечах покрытый мучной пылью мешок.

— А, Тхалия, — благодушно приветствовал его старший. — Что ты нам принес? Надеюсь, ты не такой упрямый и глупый, как твой приятель?

— Это пшеница, господин.

— Прекрасно. Если ты будешь хорошо себя вести, я, пожалуй, оставлю тебе жизнь и пригоршню зерна.

Бандиты опять рассмеялись, довольные шутками своего начальника. Они добровольно вызвались съездить в деревню за продовольствием, им нравилось собирать дань.

Внезапно на площади раздался громкий твердый голос, в котором не чувствовалось ни тени страха:

— Прекратите немедленно и убирайтесь, пока целы.

Удивленные разбойники повернулись и увидели Тхакура. Ими снова овладело веселое настроение — какие-то жалкие беззащитные людишки смеют угрожать им! Покатываясь от хохота, старший спросил:

— Тхакур, неужели ты еще жив?

Инспектор стоял на площади, закутанный в свой неизменный плащ. Он был безоружен, но в его глазах читалось такое, что разбойники перестали смеяться.

— Запомните, собаки, пока я жив, вы не будете грабить крестьян!

— Кто же нам помешает? Ты? — спросил старший, прекрасно зная, что Тхакур ничего не сможет им сделать.

— Да. Я и мои люди, — твердо ответил инспектор.

Бандиты на всякий случай огляделись. Может быть, поблизости спрятался отряд полиции? Однако на площади никого больше не было. Старший ухмыльнулся и ткнул толстым пальцем в сторону испуганных крестьян.

— Кто же эти люди, вот эти? Слыхали, — он повернулся к своим напарникам, — Тхакур нанял армию голодранцев!

Разбойники разразились громким хохотом — ну и весельчак их начальник! Армия голодранцев, это же надо такое придумать!

— Зря смеетесь, над вами нависла смерть!

Как бы в подтверждение его слов, откуда-то сверху раздался выстрел, раскатистым эхом прокатившийся в горах. Бандиты увидели на вершине скалы, нависшей над деревней, одинокую фигуру с винтовкой в руке. Приглядевшись, заметили еще одного воина, стоящего на высокой водокачке.

— Двое? Всего? — презрительно спросил старший, оглядываясь на своих молодчиков. Однако те насторожились — они не привыкли иметь дело с вооруженными людьми. У них в руках винтовки, а сверху вся площадь видна, как на ладони, и пуля не разбирает, ей все равно, чью голову пробивать.

— Для вас достаточно и двоих, — отрезал Тхакур. — Кашерам, отнеси зерно обратно.

— Подумай, инспектор, — с угрозой произнес старший. — Габбар будет очень недоволен, когда узнает, что ты встал на его пути. — Рука бандита медленно поползла к винтовке, торчащей из чехла. — Прольется кровь невинных людей, зачем все это?

Он быстро схватил оружие. В ту же секунду раздался выстрел и пуля разбила приклад винтовки. Такая меткость неприятно поразила пришельцев. Если эти люди так хорошо стреляют, им ничего не стоит перебить их одного за другим, а они не смогут даже защититься. Разбойники нерешительно посматривали на старшего, тот вдруг тоже вспомнил, что у него всего одна жизнь.

— Передайте Габбару, — спокойно сказал Тхакур, — что жители Рамгара больше не будут кормить его бешеных псов! Убирайтесь отсюда; если хотите жить!

Самый глупый разбойник не смирился с поражением, он сорвал с плеча винтовку и прицелился в Джая. Тот спокойно наблюдал за ним, даже не пытаясь укрыться. Пуля высекла искры у его ног и с жалобным визгом ушла в небо. Юноша дождался, когда стрелок перезарядит оружие, и нанес ответный удар, выстрелив навскидку.

— Проклятье! — вскричал бандит, роняя винтовку. Он с удивлением посмотрел на свое плечо — на рубашке расплывалось темное пятно, набухающее вокруг обожженной дырочки.

Виру показал знаком, что он оценил меткий выстрел друга и что теперь пришла его очередь отличиться. Однако пришельцы не приняли боя.

— Ты еще пожалеешь, Тхакур! — воскликнул усатый. — Габбар не простит тебе и твоим наемникам!

— Убирайтесь, пока целы! — бросил инспектор. — Мы отпускаем вас только потому, что нам нужен ваш главарь. Пусть это будет для него предупреждением.

— Вперед! — скомандовал старший, и застоявшиеся кони рванули с места.

Самый молодой бандит погонял своего скакуна стволом карабина. С высоты водокачки Виру разглядел такое возмутительное обращение с животным и немедленно наказал истязателя. Тонко пропела пуля, разбойник вскрикнул и выронил карабин. Он испугался, стал ощупывать себя в поисках смертельной раны, но пуля лишь выбила оружие, пронзив руку немеющей болью.

Усатый начальник, проезжая мимо водокачки, злобно поглядел на стрелка, Виру приветливо с ним раскланялся:

— Приезжайте еще, нам пригодятся ваши винтовки!

— Мы скоро вернемся, — крикнул тот в ответ, — и с нами будет очень много винтовок!

Кавалькада позорно отступила, пронеслась по дороге и скрылась из виду, будто ее и не было. Тут же на площадь, неизвестно откуда, высыпали жители, восторженно приветствующие своих защитников. Начался настоящий праздник с песнями и танцами. Героев подхватили на руки и понесли по всей деревне, выкрикивая хвалебные приветствия.

Крестьяне ликовали — банда Габбара беспрепятственно грабила окрестные деревни, и никто не мог с ними справиться. Сегодня разбойники впервые получили отпор.

Беспощадное солнце раскалило скалы, как адскую сковороду. Сухой горячий ветер обжигал кожу, гонял волнами струящееся над камнями марево. На гранитных уступах, возвышающихся над лагерем разбойников, неподвижными статуями застыли часовые, поблескивали стволы их винтовок.

Три бандита, с позором изгнанные из Рамгара, стояли, понурившись, перед невысокой каменной грядой, по которой ходил человек в запыленных армейских ботинках, постукивающий по камням тяжелой пряжкой кожаного ремня. Разбойники с содроганием слушали этот скрежещущий звук. Казалось, человек просто расстегнулся из-за жары, снял пояс, с нанизанными винтовочными патронами, но они знали, что Габбар, а это был именно он, готов в любую секунду пустить в ход оружие, которым владел блестяще, или вдруг помиловать провинившихся. Однако он прохаживался без своего любимого кольта, и это давало слабую надежду, что их не станут убивать. К тому же один из трех еле стоял, зажимая ладонью кровоточащую рану в плече.