Секрет моей матери - Никола Скотт

И вот теперь у меня остался только один ребенок, и я должна за него бороться. Даже если в глубине души понимаю, что утратила право быть матерью. Пора забыть о мертвом ребенке и познакомиться с тем, который выжил; пора забрать его и бежать отсюда. Жаль, что наша первая встреча была не слишком нежной, но что сделано, то сделано.

Я чувствую, что снова слабею, и борюсь с этим ощущением, несмотря на то, что для того чтобы противостоять влечению этой манящей мглы, нужно обладать недюжинной силой воли, однако я должна сосредоточиться. Я потеряла одного ребенка и теперь просто обязана спасти другого.

— Мертвая? — недоверчиво переспросила я и заметила, что повысила голос. — Мертвая? — Я смотрела на Фиби расширившимися глазами. — Вот почему мама не вернулась за тобой, Фиби. Ей, наверное, сказали то же самое: ты умерла!

— Но кто же мог это сделать? — прошептала Фиби, ее лицо было серее пепла. — Кто мог так поступить с ней?

«И с тобой, — в отчаянии подумала я. — Это сделал Джордж Холлоуэй, просто ради того, чтобы спасти репутацию собственной дочери».

— Я не понимаю, Гарриет, я просто не понимаю, — с некоторым усилием проговорила я. — Что же случилось с Лиз?

— Она исчезла.

— Исчезла? — в один голос переспросили мы с Фиби. — Как это могло произойти?

Гарриет взяла записки, лежавшие на столе, и посмотрела на них.

— Понятия не имею. Я несколько раз писала Лиз, писала Джорджу. — Она показала нам одну из записок. — Первые несколько недель были сущим кошмаром. Отчасти я чувствовала облегчение от того, что ребенок Лиз умер, но в то же время мучилась от осознания собственной вины, а потом стала корить себя за испытанное облегчение; все это было связано с ребенком, с мертвым ребенком Джона, который умер из-за меня. — Гарриет сложила руки на коленях, крепко сжав пальцы. — Лиз мне так и не ответила, и, полагаю, имела право так поступить, а вот Джордж попросил меня приехать повидаться с ним. — Она аккуратно, почти с нежностью положила записки обратно на стол. — Я поехала к нему незадолго до родов, и он рассказал мне, что Элизабет очень тяжело восприняла известие о смерти ребенка, что она сбежала из больницы перед выпиской и… пропала. Сначала я ему не поверила, подумала, что он сам ее куда-то спрятал, запер в какой-нибудь психиатрической лечебнице. Тогда было полно таких историй. Но Джордж ужасно выглядел, похудел и осунулся, и тогда я поняла, что он говорит правду. Видите ли, я не знала о втором ребенке, не знала до сегодняшнего дня, пока вы не сказали мне о том, что вас двое, поэтому я считала, что Лиз осталась одна. Она все еще была несовершеннолетней, поэтому какое-то время вынуждена была прятаться, но при наличии денег и удачи могла начать новую жизнь, найти себе комнату, работу. Но раз у нее на руках был ребенок… Это совершенно другое. Должно быть, ей пришлось очень нелегко.

— Но как это могло случиться? — все еще недоумевала я. — Разве она не просила, чтобы ей показали тело младенца тогда, в больнице? Или его могилу? Какие-то бумаги? Не могли же они просто ничего ей не сказать? Это же преступление!

— Так и есть, — ответила Гарриет, — но с незамужними матерями тогда поступали чрезвычайно жестоко. Доктора обладали неограниченной властью. Если врач действовал умно, никто даже не посмел бы усомниться в его словах и поднять скандал из-за матери-одиночки. Сейчас это трудно себе представить. — Она покачала головой. — Теперь у женщин есть право на выбор; беременных консультируют, ведут дородовое наблюдение за ребенком. Но тогда отец решал, что будет с Лиз, и это было абсолютно нормально и никого не удивляло. — Гарриет ненадолго задумалась. — Мне в голову приходит только одно: по всей видимости, предполагалось, что Лиз отдаст ребенка на усыновление в общежитии для одиноких матерей, но такая возможность появилась в больнице, и ребенка отдали прямо там. Может быть, Джордж был растерян, может быть, он не ожидал двойни и решил действовать быстро. Думаю, тот факт, что мне известно о случившемся, с его точки зрения осложнял ситуацию. Ему нужно было мне как-то все это объяснить, и он наверняка любой ценой хотел избежать скандала, поэтому и сказал мне, что ребенок умер, вероятно, думая, что с остальным как-нибудь разберется. Да и мог ли он сказать что-то другое? Если доктор засвидетельствовал смерть ребенка и одобрил усыновление, оно произошло в частном порядке. Ребенок просто исчез, и никто никогда не связал бы его ни с Джоном, ни со мной.

Лицо Фиби по-прежнему было неподвижным. Проснулась собака и, почувствовав повисшее в комнате напряжение, принялась бродить у нас под ногами, слегка поскуливая.

— Доктор Миллер… — стала размышлять я вслух. — Вот почему мама так хотела его разыскать. По всей видимости, она поняла, что он сделал, может быть, нашла что-то в доме в Лимпсфилде после смерти Джорджа Холлоуэя, что заставило ее заподозрить ложь.

Я обняла ссутулившуюся Фиби за плечи.

— Мама так отчаянно тебя искала, она очень хотела тебя найти. — Я вспомнила бесконечные потоки корреспонденции, годы старательных, но тщетных поисков. — О Фиби, мне так жаль! Так жаль, что все выяснилось слишком поздно. Это…

Внезапно она встала. Гарриет мягко произнесла:

— Почему бы тебе не выйти ненадолго в сад? Там очень красиво и тихо.

Когда Фиби покинула дом в сопровождении собаки, я тоже поднялась, но Гарриет удержала меня, взяв за руку.

— Оставь ее, — сказала она. — Нелегко осознать все это.

Я снова села на диван и отпила из чашки остывший чай.

— Вы с тех пор виделись с Джорджем Холлоуэем?

— Всего один раз. — Гарриет помолчала. — Кроме прочего, он сказал мне, что Джон звонил ему и спрашивал о Лиз. Тогда-то я и поняла, что с этим пора заканчивать. Я заявила Джону, что на этот раз его брошу, его и его обанкротившихся родителей, заберу все свои деньги и пущу его семейство по миру, если после рождения нашего ребенка он не согласится начать все сначала. Поэтому через некоторое время мы закрыли дом и переехали в Америку. Там жил мой дядя, и Джон смог получить работу в его компании. Мы начали все сначала. — Она криво усмехнулась. — В какой-то момент Джанет и Эйбл вернулись в Хартленд, но в семидесятых случился пожар. Однако жизнь продолжается, несмотря на все эти драмы, не так ли? Мы с Джоном снова попытались спасти свой брак. Его нельзя было назвать идеальным, но кое-как мы жили, в Буффало, штат Нью-Йорк. Так продолжалось до тех пор, пока несколько лет назад Джон не умер, и я решила вернуться в Англию. Наша дочь Кэролайн получила работу в Лондоне, и я переехала вместе с ней, чтобы быть поближе к внукам. Снова взяла свою девичью фамилию… — Гарриет опять сухо усмехнулась. — И не спрашивайте почему, но решила поселиться здесь.

— Значит, Джон умер, — медленно произнесла я, переваривая последний, очень важный фрагмент информации. Отчасти я испытывала облегчение от того, что мне больше не придется думать о графе Отец: прочерк. — Нам придется сказать об этом Фиби.

— Я сама это сделаю, — произнесла Гарриет. — Надеюсь, она не станет печалиться из-за его смерти. Не знаю, каким отцом он мог бы стать для вас обеих… Джон точно не стал бы лучше или хуже, если бы вы обе узнали правду.