Недостойная - Анна Шнайдер

— Ладно, давайте лучше обсудим то, ради чего я заглянула. Арманиус. Не против?

Брайон тут же подобрался, как хищник перед прыжком.

— Рассказывай.

— Вы и сами знаете, что у ректора один из самых больших магических резервов в Альганне — девяносто пять магоктав. Был один из самых больших. Теперь же, посмотрев его, я вижу там переломанный контур на… — Я прерывисто вздохнула. — … семь магоктав.

— Значит, мои глаза меня не обманули… — пробормотал Валлиус. — Я уж думал, меня маразм хватил…

— Я тоже так подумала поначалу. Нет, резерв Арманиуса действительно уменьшился.

— Какого демона творится… — Наставник потёр ладонью лоб. — Это же считается невозможным… Резерв мага неизменен с момента пробуждения магии до самой смерти. Постулат, который еще в школе учат.

— И тем не менее — семь октав вместо девяноста пяти.

— Так. И что с этим делать?

Защитница…

Если бы я знала!

Мы с наставником разговаривали около часа, и за это время успели набросать небольшой план лечения. Конечно, он был экспериментальный и совсем не гарантировал результат, но хоть что-то…

По дороге домой я думала о том, лишат ли теперь Арманиуса ректорства или нет? Забыла спросить, что у него с меткой, исчезла ли она? Завтра надо будет проверить. В любом случае с Церемонией наверняка пока подождут — хотя бы просто из уважения — а там ещё неизвестно, как получится. Вдруг я всё-таки сумею ему помочь?

— Эн!

Я обернулась. По дорожке, ведущей к общежитию, где я жила последние десять лет, бежал мой однокурсник, хороший друг и безумно талантливый маг и артефактор Рон Янг.

— Ты как? Я демонски беспокоился, когда услышал, что Валлиус отправляет тебя к этому… Всё в порядке?

Вообще Рон относился с подозрением ко всем аристократам, но Арманиуса особенно не любил — я ведь рассказывала, что тот был против моего поступления в университет. Не совсем рассказывала, конечно… Скорее, упоминала.

— Конечно, в порядке, не волнуйся. Арманиус едва живой, что он мог мне сделать? А что, обо мне говорят уже и за пределами госпиталя?..

— Да при чём тут ты! — воскликнул Рон. — Арманиус — вот чья слава двигает эти слухи. Один из лучших охранителей в стране, спас пятнадцать архимагов, сам чуть не погиб, контур переломан… Да о нём только и говорят с тех пор, как он вернулся с задания.

— Да уж, — я чуть усмехнулась, — и такого великого и ужасного будет лечить безродная выскочка. И как Валлиус посмел?

— Это почти точная цитата, — друг поморщился. — Ко мне на работу эту грязь принёс Вальт, ну я ему и…

— Рон!

— Да ладно. Ничего серьёзнее выговора мне не светит, не волнуйся. Возьми, — друг повязал на моём запястье, рядом с браслетом связи, тонкую красную нить, и она тут же исчезла, словно впитавшись в кожу.

— Что это?

— Так, безделица. Арманиус сейчас не маг, но он, тем не менее, остаётся мужчиной. Если проявит агрессию — его слегка… шарахнет.

— Сними! — Тут же потребовала я, протягивая руку. — Этого ни в коем случае нельзя допустить!

— Почему? — Рон, кажется, удивился, а я возмутилась:

— Да потому что он полуживой. Если его не то, что шарахнуть, пальцем неудачно ткнуть — он весь рассыпется! Снимай! Не полезет он ко мне всё равно!

— Эн…

— Снимай, говорю.

Рону явно не понравилось моё сопротивление, но всё же он послушался.

— Там вообще ещё следилка, её бы хоть оставить…

— А это зачем?

— Энни… Ты вообще представляешь, какое количество магов хотят, чтобы Арманиус никогда не оправился от этого потрясения?

— А при чём тут… А-а-а, ну да… Ладно, на следилку я согласна. Но больше ничего!

Рон кивнул, пробормотал, что сделает другой амулет, приобнял и почти бегом бросился по дорожке обратно в город, оставив меня в смятенном состоянии.

«Ты вообще представляешь…»

Я представляла. И как же мне не хотелось, чтобы мечты этих неизвестных мне сомнительных магов сбылись!

* * *

После ухода Эн Берт забылся тяжёлым, но крепким сном, в котором он вновь и вновь горел в пламени Геенны, держась изо всех сил и повторяя про себя одно и то же.

«Иди, пока можешь, не предавая цели. Не предавая цели… Не предавая…»

Он не мог предать Эн.

И шёл вперёд. Шёл, пока посреди пламени, окружающего его сплошной стеной, вдруг не появилось огромное зеркало. Сначала оно было серебристым, но чем ближе подходил Берт, тем больше чернело.

Что ж, многочисленные исследователи Геенны были правы, она — портал. Но не только в пространстве, то есть, между мирами, но и во времени. Это подтвердили три архимагистра, когда-то давно вошедшие в Геенну. Первый был учёным и сделал это в качестве эксперимента, а вот второй и третий входили целенаправленно — чтобы вернуться в прошлое и исправить какие-то свои поступки. Последний такой визит вывел из себя тогдашнего императора, приходящегося Арену, кажется, прадедом, и он стал ставить на всех архимагистров печати-запреты на вход в Геенну. А еще — печати молчания, чтобы не разбалтывали её тайну всем подряд.

«Время — сложная субстанция, — вспомнил Берт слова одного из своих наставников. — И не нужно пытаться с ним играть».

Он был совершенно согласен… раньше. До этого момента.

И, глядя в зеркало-портал, мысленно вернулся в тот день, когда по его вине погибли пятнадцать архимагов, блестящие охранители.

«Ты потеряешь одного архимагистра, — говорил он Арену, добиваясь снятия печати, — но приобретёшь пятнадцать архимагов, из которых шестеро в будущем станут архимагистрами. И одну очень талантливую учёную, которая, возможно, когда-нибудь откроет для магической медицины еще что-то важное».

Практичный подход к практичному императору.

Зеркало времени дрогнуло, покрываясь узорами, похожими на иней… а потом Берт увидел себя. Себя в тот самый момент, о котором думал.

И одновременно с этим Γеенна начала высасывать из него силу…

* * *

На следующий день Арманиус выглядел чуть лучше. Совсем немного, но лучше. И хриплость в голосе уменьшилась.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась я, роясь в сумке. После вчерашнего разговора с Валлиусом я была намного увереннее — какой-никакой, но план реабилитации мы составили на неделю вперёд. Не получится сдвинуть с местра резерв — будем думать дальше.

Контур-то я ему восстановлю в любом случае, но… где девяносто пять октав, а где семь? Это же огромная разница.

— Нормально.

Я хмуро посмотрела на Арманиуса, но он не впечатлился моим суровым взглядом. Скорее всего, он вообще его не видел. С подобными повреждениями глаз он не способен рассматривать тонкости выражений лиц — чудо, если он цвет одежды разобрать сможет.