Недостойная - Анна Шнайдер

А уж Эн… Теперь, когда сила не сможет к нему вернуться, никто не станет на неё нападать.

Берт был уверен, что повреждения резерва необратимы — Геенна забирала магию за возможность вернуться в прошлое. Забирала навсегда и растворяла в своём огне.

Честно говоря, Арманиусу казалось, что это очень маленькая цена за пятнадцать… нет, шестнадцать спасённых жизней.

Браслет вновь завибрировал, и теперь его беспокоил уже не коллега и не ученик, а император.

— Берт? Ты как?

— Лучше, Арен, — ответил Арманиус хрипло, но чётко. — Помнишь, я говорил, что мне нужно увидеться с тобой как можно скорее? Это важно.

— Да, у меня сейчас как раз есть время. Я перенесусь к тебе, если ты не против.

— Хорошо. И захвати с собой, пожалуйста, Гектора Дайда.

Арен поднял брови.

— Гектора? Ладно. Мне уже стало интересно, что там у тебя за новости такие, из-за которых тебе необходим главный дознаватель.

— Дальше будет еще интереснее, можешь мне поверить.

* * *

В общежитие я вернулась ближе к ночи — расписывала план лечения Арманиуса во всех подробностях, а ещё думала над предложением Байрона, набросала кое-что и по нему. А когда вошла в свою комнату, обнаружила на столе возле окна букет красивейших и очень дорогих белых лилий.

«Я верю в свою мечту, Энни».

Я тяжело опустилась на стул, всхлипывая и ощущая, как горят щёки.

К чему это… Зачем, Арчибальд?..

Мечта?

Это ведь не может быть обо мне, правда?..

Утром следующего дня я обнаружила Арманиуса не в коляске, а на диване. Он пил чай и с таким аппетитом жевал какой-то пирожок, что я не выдержала и улыбнулась.

— Я смотрю, вам лучше.

— Намного, — он кивнул, глядя на меня, тем не менее, всё ещё мутноватыми глазами. — И вижу лучше, и ожоги не так чешутся, и я даже смог пересесть с коляски на диван. До этого я с трудом перебирался.

— И аппетит хороший, — закончила я, продолжая улыбаться. — Все признаки выздоровления. Замечательно. Доедайте, снимайте халат и ложитесь, как вчера. Сначала обработаю вам ожоги, потом займёмся глазами, и уже после этого приступим к контуру.

Пока я доставала всё необходимое из сумки, Арманиус быстренько доел, допил и послушно лёг, скинув халат. Я зачерпнула ладонью мазь и, подойдя ближе, начала намазывать ректору грудь.

Сегодня на мне было зелёное платье с небольшим круглым вырезом, и когда я наклонилась над архимагистром, оттуда выскользнула цепочка, которую подарил мне Рон еще в университете. Арманиус прищурился, изучая её, а потом спросил:

— Что это такое блестит у тебя на шее? Амулет какой-то?

— Да, — свободной рукой я вновь заправила цепочку за ворот. — Защитный, ничего особенного.

Странно, но я явно ощутила, как сердце ректора под моей рукой забилось чуть чаще.

— А кто его делал? Заказывала или…

— Друг делал. Университетский. — Я чуть не прикусила язык: Арманиус же не должен знать, что я училась в университете, я ведь медсестра… Но он вновь ничего не сказал по этому поводу, только кивнул едва заметно, и задумался.

В таком полнейшем молчании я намазала его тело мазью, затем закапала в глаза и сделала уколы, а после попросила лечь на спину, выпрямиться и приступила к массажу.

Архимагистр стоически терпел все мои действия, хотя ему точно было очень неприятно, и не издавал ни звука. Иногда только чуть вздрагивал или тяжело сглатывал. Вообще-то я привыкла к подобным процедурам, но причинять боль Арманиусу оказалось неуютно. И это неправильно, Эн, в тебе всё еще слишком много личного…

Ректор вдруг зашипел, выгнулся, и я поспешила объяснить:

— Сейчас пройдёт, сейчас… Это контур, вы его ощутили, он вспыхнул на мгновение, и это хорошо… Чем быстрее пациент ощущает сломанный контур, тем быстрее наступает выздоровление…

— Не волнуйся, я в порядке, — прохрипел Арманиус и закашлялся. — Демоны, как же сухо…

— Я сейчас дам вам воды.

— На кухне…

— У меня с собой есть.

Я достала фляжку с водой, которую носила в медицинской сумке — вода никогда не бывает лишней, — маленькую кружку, налила туда жидкости до краёв, и протянула архимагистру.

— Спасибо, Эн, — он жадно выпил всё до капли и, вернув мне кружку, улыбнулся, но улыбка весёлой отнюдь не была. — Да, ощутить контур в семь магоктав после прежних девяноста пяти…. Это… — Он на секунду замолчал, словно подбирая слова. — … Необычно. Впрочем, хоть так. Выживу и с этим. У тебя и того меньше, а маг ты отличный.

Я в это время убирала кружку обратно в сумку и, услышав похвалу, застыла в абсолютном шоке.

Но через пару мгновений удивление от того, что Арманиус сказал мне доброе слово, куда-то схлынуло, оставив после себя недоумение по другому поводу.

— Архимагистр… — Я повернулась к нему лицом и вгляделась в глаза. — Откуда вы знаете, какой у меня резерв? Вы не можете сейчас его видеть. Завтра, наверное, сможете, но сейчас — нет. И откуда вы знаете, какой я маг? Не считая того светлячка, я не творила при вас магию. Вы… — Я запнулась. Да, глупые вопросы, наверняка Арманиус просто навёл справки. Хотя я была уверена ещё даже накануне, что ему пока не до этого. Но, видимо, нашёл время.

— Я просто поспрашивал про тебя у нескольких… знакомых, — подтвердил мои мысли ректор. — Не обижайся, Эн. Ничего плохого никто не говорил, только хорошее.

Я почувствовала, как вспыхнули щёки. Слава Защитнице, архимагистр не может пока этого рассмотреть…

Но неужели он… знает? Что был против моего поступления, что я всё равно училась, что стала лучшим выпускником курса? Что мне дали орден Золотого орла за спасение Арчибальда? Конечно, про то, что Арманиус меня спас восемнадцать лет назад, он не может ни знать, ни помнить. Рассказать об этом некому, кроме меня самой, а помнить такое нереально — он же спас очень много людей за эти годы.

— Ты молодец, действительно молодец, — продолжал между тем архимагистр. Голос его звучал хрипло, но твёрдо, уверенно. — А я был неправ когда-то, могу теперь это признать. Я ошибся. И рад, что у тебя хватило таланта и упорства не бросать свою мечту.

В глазах щипало так, словно он мне туда горсть соли бросил.

— Из тебя вышел прекрасный маг и замечательный учёный, Эн. И я надеюсь, что ты совершишь еще множество удивительных открытий для магической медицины, — закончил ректор почти совсем угасшим, но тем не менее тёплым голосом. — Мне… вновь лечь?

Он будто бы и не ждал от меня никакого ответа. Впрочем, и правильно — я не знала, что сказать. Я и осознать до конца не могла того, что случилось.