Я, дьяволица - Катажина Береника Мищук

– Что ты?.. – начал Агарес, но Паймон перебил его:

– Я знаю, что делаю. Ровно через шесть часов вы должны явиться туда, приняв окончательное решение.

Они отступили в тень здания. Созданные ими врата сверкнули на мгновение, чтобы тут же исчезнуть.

Азазель повернулся ко мне:

– У тебя есть план?

– Если честно… не совсем…

Меня удивило, что Паймон так легко согласился на мое предложение. Что-то было не так. Я не могла рассчитывать на его милость и доброе сердце, потому что он попросту не был милостив, а сердца, у него, похоже, вообще не было. На что он тогда рассчитывал?

Черт… это значит, что у него был план и он был умнее меня.

– Ее все равно убьют. – Белет закурил.

До этого он угостил Азазеля и даже меня, хотя я не курю. Петрека он демонстративно проигнорировал.

– Может, и нет, – пробормотал Петрек, старательно избегая моего взгляда.

Что с ним случилось? Он даже лицом ко мне не стоял.

– Ты веришь в чудеса? – усмехнулся Белет. – А впрочем… ты, наверное, даже в Святого Николая[37] веришь.

– Они ее не убьют, – возразила я, пресекая очередную их ссору. – Мы что-нибудь придумаем. Пока что нам нужно как можно скорее эвакуировать следующие объекты. Они тоже наверняка бросятся на их поиски, чтобы убить. Мы должны опередить их. У нас всего шесть часов. Давайте разделимся.

Азазель тяжело прислонился к стене.

– У нас всего один ключ. Забыла?

Точно… это проблема, учитывая мой пока что фрагментарный план.

– А нельзя его просто продублировать? – Я вспомнила французские круассаны.

Азазель глубоко задумался.

– Я никогда не пробовал… – Он бросил мне ключик. – У тебя больше силы, чем у меня.

Я повертела в руке золотой ключик и усиленно подумала о его форме, твердости, блеске золота, которым он был покрыт. О тонких филигранных колечках цепочки, к которой он цеплялся. О скважине дверного замка Бельфегора.

В моей ладони лежали три одинаковых ключа, сверкавших на турецком солнце, клонившемся к закату. У нас было мало времени.

Я протянула ключи Азазелю. По очереди он вставил каждый из них в стену. Все они сработали.

– Удивительно! – воскликнул он, а затем наморщил лоб: – Как я сам до этого не додумался?

Он дал каждому из нас по ключу. Только Петреку ничего не досталось.

– А я? – спросил он, снова не глядя на меня.

Я почувствовала, как в груди что-то кольнуло, что, конечно, никак не могло быть ни признаком инфаркта, потому что я была мертва, ни кислотным рефлюксом, потому что я ничего не ела с самого… хм… кажется, утра.

Петрек избегал моего взгляда, не разговаривал со мной напрямую. Он злился на меня за то, что я так быстро, откровенно и без особых угрызений совести сказала дьяволам, что они могут убить Монику? Мне тоже было плохо из-за этого. Я действительно не хотела, чтобы она умирала, и, самое главное, не имела права этого хотеть.

В тот момент это просто вырвалось.

Зато теперь мне было больно, и особенно оттого, что он переживал. Неужели он любил ее? Неужели она была так ему важна?

– Будет лучше, если ты отправишься туда же, куда и Айкют. Там ты будешь в безопасности. Нам нужно разделиться, чтобы собрать всех как можно быстрее. Мы не можем за тобой следить, – сказала я.

– Я не согласен, – объявил он, глядя мне прямо в глаза.

Азазель вставил свой ключ в стену и открыл проход в нашу секретную типографию.

– Она не умрет, – сказала я, проглотив собственную гордость. – Я попытаюсь ее спасти.

Я думала, что он на этом успокоится, но он продолжал нервничать.

– А если из-за этого погибнешь ты? – воскликнул он.

Я удивилась.

– Так ты не о ней беспокоишься? – спросила я.

Азазель наклонился к Белету. До меня донесся его театральный шепот:

– Как будто смотрю мексиканский сериал…

Петрек глянул на них, но перевел взгляд на меня:

– Я больше беспокоюсь о тебе.

– Ох, ну хватит! – воскликнул Белет. – Меня тошнит от выслушивания этих ваших миленьких признаний. Кто так говорит в наши дни?!

Он схватил Петрека за плечо и толкнул его за дверь, не слушая ни его, ни моих протестов. Быстро ее закрыл, чтобы Петрек не попытался вернуться.

– Засранец, – подытожила я его поведение.

– Красивый засранец, – поправил он меня с лукавой улыбкой. – Кроме того, кажется, нам надо спешить?

Как только Петрек исчез из поля зрения, у Белета сразу же заметно улучшилось настроение. Он просто сиял и даже перестал наклоняться к больному боку.

– Слушайте, у нас всего шесть часов, – начал Азазель. – Это очень мало. К тому же наши объекты постоянно перемещаются, а вы, лодыри, ни разу не изъявили желания пойти со мной, чтобы познакомиться с наблюдателями. Мы не успеем найти их всех. Как разделимся?

– Пойдем по очереди, – предложил Белет. – Кто следующий в списке?

– Объект номер четыре – Рикки, Бразилия; объект номер пять – Джон, Австралия; объект номер шесть – Костас, Греция, – быстро процитировал по памяти Азазель. – Ну, и так далее, но сначала сосредоточимся на этих.

– Я когда-то была в Греции, – сказала я. – Остальные страны я не знаю.

Азазель улыбнулся мне:

– Отлично, он твой. Костас живет в Афинах, работает в ресторане на улице Платейя Митрополеос, недалеко от пересечения с улицей Одос Никис.

Я кивнула, хотя эти названия ничего мне не говорили. И все-таки я предпочитала Афины Бразилии или Австралии.

– Это недалеко от Акрополя и парламента. Ты обязательно найдешь, – обнадежил меня Белет.

У меня было ощущение, что у них обоих в головах были точные карты городов – они знали каждую забегаловку, каждый переулок. Ну, у них была вечность, чтобы путешествовать по миру. Наверняка они побывали повсюду.

Я постаралась вспомнить окрестности парламента и Акрополя. Перед глазами возникли знакомые образы. Несколько лет назад я пару дней жила в Афинах в маленьком отеле в пакистанском районе. Район не слишком интересный, но дешевый. Я вспомнила площадь перед парламентом, на которой проходила торжественная смена караула, и сквер напротив. За зданием был огромный красивый парк. Туда я и решила перенестись.

– Я уже знаю где, – сказала я.

В конце концов, язык у меня есть, спрошу у кого-нибудь дорогу.