Эвмесвиль - Эрнст Юнгер

«Фотография фальсифицирует проблему смертной казни, сводя ее к эфемерному. Очевидную жестокость экзекуции нетрудно смягчить и даже обратить в ее противоположность — например, посредством наркотиков, вызывающих эйфорию. В этом ли задача Юстиции? Юстиция держит в одной руке меч, а в другой — весы: потому что соотношение между виной и карой должно быть тщательно взвешено. Речь не идет о том, чтобы просто избавиться от преступника: будь это так, его лучше было бы выслать из страны. В старину говорили: „Воздали должное праву“».

И далее: «На эту тему вправе рассуждать только тот, кто сам побывал в преддверии смерти, кто видел змея, дарующего смерть и жизнь. Но соприкоснувшийся с таким опытом может передать его другим, этот опыт может быть открыт заново. Перикл приказал заново отстроить Элевсинское святилище, долгое время пребывавшее в небрежении. Такое может случиться в любое время и в любом месте».

Прежде чем Кондор успел что-либо ответить, Домо сказал:

«А зачем? Для нас лучше, чтобы люди испытывали страх перед смертью».

* * *

Получив в третий раз годичный срок заключения, человек изгоняется на острова, то есть навсегда исчезает из города. Случаются, правда, и исключения по примеру того мифического капитана Дрейфуса, чей судебный процесс я изучал в луминаре. Дрейфус, наряду с Джордано Бруно и некоторыми другими личностями, относится к домашним святым моего папаши.

«Острова» — не изобретение тирании или генералов; республики и демократии тоже охотно ими пользуются. Властители меняются, тюрьмы же остаются; после каждой смены власти они даже становятся еще более переполненными. Я вспоминаю, как мой отец и брат радостно потирали руки, когда предшественник Кондора был сослан трибунами на острова; они даже усматривали в такой ссылке акт милосердия. Сегодня они думают об этом иначе; они вообще слишком много думают.

Как историка меня больше всего занимает необходимость такого института. Ссылка — одно из древнейших средств, с помощью которого сообщество пытается очистить себя. Чистка осуществляется посредством выталкивания — например, выталкивания прокаженного, которого священник уже подверг чрезвычайному испытанию, как предписал Моисей. Если человека сочтут нечистым, «он должен жить отдельно, вне стана жилище его…»[300].

Ссылка сопряжена с обществом как один из симптомов его несовершенства, с которым анарх мирится, тогда как анархист пытается все изъяны устранить. Это — пережитки теологического мышления. Лишь в совершенном мире «ничего уже не будет проклятого… но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему»[301]. Мрачная перспектива. Анархизм тоже в конечном счете всегда приводит к какому-нибудь субъекту, которому нужно целовать ноги.

* * *

Insula, isola, Insel[302]: «островом» называют то, что со всех сторон окружено морем; sal — это соленая вода, это море. Campi salis, «соленые поля», — так именуется морская поверхность у Вергилия. Insularis: так называли ссыльного; а еще — жильца одного из многоэтажных сдаваемых в аренду домов, именовавшихся insulae, «острова». Острова: места, которые с первого взгляда видятся предназначенными для изоляции, для отбывания срока заключения, — — — они могут стать резиденциями свергнутых правителей или исправительными колониями для лиц, неугодных государству и обществу.

Без охраны, конечно, не обойтись — даже если место ссылки находится в другом полушарии. Остров Святой Елены в этом смысле удобнее Эльбы, расположенной слишком близко от материка. «Наполеон был солярной фигурой, он родился под знаком Льва; Елена же — богиня Луны. По ту сторону от сада Гесперид его триумф завершился». Так говорил Виго — это уже выходит за пределы науки.

Здесь, в Эвмесвиле, острова тоже лежат довольно близко от побережья; если не дует сирокко, с горы можно разглядеть их контуры: архипелаг из более чем двадцати островов, самый крупный из которых по размеру не сильно уступает Эльбе. Самые маленькие едва ли обозначены на картах: это скорее утесы, на которых, однако, порой видишь хижину какого-нибудь отшельника и дым от его костра.

В качестве места ссылки, как я упоминал, эта группа островов использовалась уже трибунами и еще прежде них. Сперва острова заселяли реакционерами, милитаристами, кровососами, заплечных дел мастерами или как там их еще называли — — — одним словом, людьми, отстраненными от власти, и их приверженцами, которые попали в черные списки и были рады, что так легко отделались. Состав сосланных потом по мере надобности пополнялся.

Сперва исполнители приговора ориентировались на классические образцы организации исправительной колонии: то есть предполагалось наличие постоянного надзора, казарменное содержание заключенных, контролируемый труд, частые построения. Многие именитые юристы считали такой метод оптимальным или, по крайней мере, — наименьшим злом в нашем несовершенном мире. Они, несомненно, полагались на максиму «Только мертвые не возвращаются» — одно из ошибочных умозаключений деспотии. Мертвые именно что возвращаются, и не только как привидения: они, среди прочего, предъявляют свой счет и в политической реальности.

* * *

Домо позаимствовал саму идею ссылки, но не способ ее осуществления. Так проявилась разница между предоставлением гражданам свободы в теории и на практике — разница между либерализмом и подлинной либеральностью. Домо переместил охранников из внутренней части островов на море. Отныне охранные посты располагались на окружающих острова утесах, а море патрулировалось быстроходными катерами. В каналы же из-за крупных рыб не рискнул бы сунуться ни один пловец. От возможной высадки воздушного десанта защищают постоянно кружащие в небе самоуправляемые летательные аппараты. Они достались нам по наследству — вместе с другими остатками оборудования из эпохи периодов высоких технологий. Катакомбы поставляют их по мере необходимости, но не сверх того.

Таким образом, бегство с островов почти невозможно. Хотя в редких случаях кому-то все же удается бежать, и тогда обстоятельства чрезвычайного происшествия обсуждаются в ночном баре. Домо обычно подводит итог: «Мое почтение этому парню — мы наконец от него избавились».

Почва на самых крупных островах плодородная; ссыльные могут себя прокормить. Кроме продуктов полеводства они выращивают виноград, мак и коноплю — для приятных застолий и сновидческих грез. Они также держат скот и удят рыбу возле утесов; строительство лодок им запрещено. Это единственное ограничение; во всем остальном они вольны поступать, как считают нужным.

Проблема выбора — кого ссылать на какие острова — соблазняла на социологические эксперименты. Но как бы депортированных ни смешивали, повсюду вскоре после исходной ситуации — «Все разрешено» — устанавливался авторитарный порядок.