Зверь с той стороны - Александр Сивинских

Я поднял опрокинутую коляску, взял Гойду за грудки, встряхнул. С профессора ручьями бежала вода, раструб «матюгальника» сполз с макушки почти на нос, но пьявки присосок держались мёртво. Под правой рукой у меня выперло нечто знакомое, твёрдое и тяжеловесное. Я откинул полу пиджака. Так и есть, дорогая моя "Беретта Кугуар" в подмышечной кобуре. И запасная обойма на месте.

— Дайте интеллигенту пистолет, — пробормотал я укоризненно, забирая оружие.

— Что случилось? Почему такая спешка? Отвечайте немедленно, сумасшедший вы старик! Ну! — Я встряхнул Гойду сызнова, поактивней.

Гойда всхлипнул. Он был полностью деморализован. Он оказался обыкновенной букашкой, этот человек, считавший себя злым гением планетарного масштаба. Обыкновенной гусеницей, которую не составило труда растоптать… и кому? Всего лишь лабораторному животному, прогрызшему прутья вольеры…

Вырвавшееся на волю животное, теряя остатки терпения, обнажило страшные клыки, и Гойда (он хотел жить) заторопился:

— Поступили сведения, что спешным порядком готовится президентский указ о введении в губернии режима особого или даже чрезвычайного управления. Губернатор будет, по-видимому, отозван, смещён. Он чует, лис, опять убрался в Швейцарию, долечивать подагру. Будет назначен преданный президенту генерал-губернатор. Сатрап. Скорей всего, из Безопасности или Минобороны. Введут войска. «Предстоящих» объявят вне закона. Перегнули мы всё-таки палку…

— Как тихо и без последствий разрядить эту вашу мерзость? — Я качнул головой в сторону всё ещё нудящей вереницы "лейденских банок". — Ответ. Быстро!

Опасливо скосив глаз на пистолетный ствол, упирающийся ему в щёку, Гойда сказал:

— Никак. Не предусмотрено. Вы можете их только уничтожить. Видите, красная клавиша на крышке? ("Не слепой и не дальтоник", — буркнул я.) Включается самоликвидатор. Там подрывной заряд с двухминутным замедлителем и порция горючего вещества с высокой температурой горения. Напалм, кажется… не знаю. Нажмите и бегите, спасайтесь. Всё сгорит к чертям, всё. Невосстановимо. Но учтите: в этом случае напряженность эмо… эмополя в радиусе ближайших трёх-пяти километров на несколько секунд возрастет тысячекратно. Обязательно будут жертвы, множество жертв. — Он прекратил поедать глазом «беретту», взглянул на меня. Глаз озорно блеснул. — Есть лишь один шанс… И вы его отлично знаете, мой юный друг. Не хуже меня знаете. Но решитесь ли?… Ильдар! — вдруг пронзительно взвизгнул он. — Ко мне, Ильдар! Он вырва…

Я, почти не глядя, нашарил лежащий у Гойды на коленях шприц-пистолет, нажал на поршень. Профессор свистнул сквозь зубы наподобие встревоженного суслика и обмяк.

Ильдара не было слышно. Я быстро обшарил Гойдиных помощников. Ключ от кандалов обнаружился у Рваного рта. Я отпер наручники, покачав головой, осмотрел свои окровавленные запястья. Решил, что можно не бинтовать, обойдётся пока. Подкрался к двери, опустился на одно колено, опёрся в пол левой рукой и высунул голову из-за нижней части человека-пузыря. За дверью и вправду оказался коридор, очень длинный, скудно освещенный, хоть и не совсем такой, как мне представлялось. Я ожидал увидеть анфиладу выходящих в него дверей многокомнатной квартиры-коммуналки, но дверей не было. А были голые серые стены и мокрый после моих художеств с водопроводом пол, и — "Н-н-н-нуу…" — ноющие "лейденские банки" без счёта, выстроенные в цепочку. Вдалеке виднелись бетонные ступени, уходящие наверх. Кажется, я был в подвале. Я высунулся ещё. Никаких следов профессорского телохранителя. Я привстал.

Шлёп! Голова ближайшего человека-мешка откинулась, повисла, в ней образовалась тёмная дырка. Бумм! Бумм! Бумм! По мне палили. Я понял это, уже падая и откатываясь под защиту осиротевшего пузыря.

А потом разрушенная "лейденская банка" выплеснула заряд.

Вот и верь после этого утверждениям, что обиталище человеческих эмоций — головной мозг!

Ну, мне-то было не привыкать, да и успел я хоть как-то настроиться. Зато для Ильдара эмоциональный удар оказался сюрпризом абсолютно нежданным, а потому роковым. Он выскочил из своего укрытия, отбросил пистолет, выхватил большой складной нож и помчался прямо на меня, размахивая широким лезвием, выпучив глаза и разинув в крике рот. "Ур-ра-банзай-сарынь-на-кичкуу!!!" Если бы не Анжелика, которая его любила, и которую когда-то… ну, почти любил я, Ильдар бы уже был покойником. Мой боевой азарт был почти столь же силён, как его. Я выстрелил ему в ногу. Он упал, но продолжал ползти вперед, выкрикивая: "Зарежу, собаку!"

Дурак! Подскочив к нему, я первым делом наступил на вооруженную руку, а вторым — огрел по шее пистолетом. Рукояткой, плашмя.

Грохот, зудение рикошета, ушедшего к лестнице: «беретта» не стояла на предохранителе и, разумеется, выстрелила. Ильдар продолжает трепыхаться, — э, Шайтан такой! — и кроет меня во всю Казанскую по-татарски. Я включаю предохранитель и бью ещё раз. По голове. И… я едва смог остановиться. Ильдар молчит, расслабился. Но дышит, вроде.

Я прислонил противника к стеночке, чтобы не захлебнулся случайно, поднял нож. Ого! Боевой складень «Оса». Карманов у меня не было, но расставаться с редкостным клинком я не собирался. Взяв нож в левую руку, я отправился дальше. Наступил босой ногой на что-то твёрдое, поднял. «ТТ». Пистолет Ильдара. Мокрый. Я бросил его обратно.

Двигаясь вдоль вереницы "лейденских банок", я поражался обилию знакомых лиц. Вот, кажется, один из работяг, напавших на нас с Милочкой в парке. Когда это было… Ах, Милочка, любовь моя! Останусь жив, беспременно попрошу у Фердинанда твоей руки, обещаю… Ага, и этот, похоже, из них. А вот страшненькая крыска Ефимовна, оформлявшая меня на работу к «Предстоящим» и горой вставшая против моего членства в «Фагоците». За что её-то наказали? За непобедимую мизантропию? Как бы то ни было, спасибо, мадам. Если б не вы, то на месте Виталика Зомби, попавшего на небеса не только фигурально выражаясь, но и телесно, в общем, тоже, вполне мог оказаться некий молодец по прозванию Капрал. А этот жидкий малец, где я его-то видел? Погодите-ка, дайте сосредоточиться… ну, конечно! Передача на ТВ, Гойда обещает какому-то подростку из присутствующих, что тот станет ни много, ни мало — Прометеем, господином Земли Люцифером. Что ж, не обманул отрока Сергей Сигизмундович, нет. Я вот только подвел.

Продолжая напряжённый внутренний диалог, я выбрался из подвала. Наружная дверь, к счастью, не была заперта. Помещение, находящееся за ней, обрадовало меня, поскольку тоже было знакомо. Мониторы над полукруглой стойкой, пластмассовые араукарии в кадках. Проходная "Калибра.45". Не хватало только Демона в дежурном кресле да заразы Ардена, его нелюбимого четвероногого напарника, готового вцепиться первому попавшемуся в мужское достоинство.

Впрочем, тут я ошибался.

— Брось пушку и ножик, — сказал Демон, упрев мне в затылок ружейный ствол. — Выполнять, живо!

Я выполнил. Не живо, но выполнил. Далось это мне дорогой ценой — ценой прокушенной губы. Эффект разбитой лейденской банки всё ещё работал — ого, как он работал! Меня всего трясло от жажды совершить какой-нибудь поражающий воображение молниеносный курбет в духе Брюса Ли, отбить ружьё, вышибить из Демона дух… но я был покорен. Я понимал, что Демона так же трясет от нетерпения. От желания всадить из своего пятисотого «Моссберга» двенадцатого калибра заряд картечи или свинцовую пулю «federal», прямехонько мне в башку. И что сдерживается он из последних сил.