Труба Иерихона - Юрий Никитин

Золотоволосый сказал сильным мужественным голосом:

Меня зовут Иван... Тьфу, Карлом меня зовут, Карлом!.. А это,естественно, Ал-Мас, Моджади и, конечно, Ас-Зайдин.

Дмитрий не понял, почему естественно и конечно, кивнул всем,жестом позволил сесть, поинтересовался сердито:

А ты хоть язык знаешь?.. Или только эту фразу заучил?

Он и любовался богатырём, и злился, что прислали такого вот картинногоИванушку, в араба перекрашивать бесполезно: манера держаться и фигура не те.

А чё? ответил Иван на чистейшем арабском. А вдруг я швед илинемец? Тут их как муравьёв!.. Местные платят хорошо, а все нефтевышкиобслуживают только европейцы. Понятно, командуют арабы, но всякие таминженерики, слесаришки... Вот я и есть слесаришка.

Арабский его был слишком хорош для слесаришки из Швеции, чтоприехал по найму. Скорее он был так же хорош, как у Лоуренса, что с еговнешностью голубоглазого викинга сумел настолько внедриться к арабам, что сталу них шейхом.

Дмитрий с изумлением покачал головой:

Ладно. Сейчас по дороге примешь груз. Каким оружиемвладеешь?

Любым, ответил Иван не задумываясь.

Дмитрий вздохнул чуть завистливо. Есть же уроды, которым всёс ходу даётся, как языки, так и любая техническая новинка. Такой вот возьмёт вруки увиденный впервые пулемёт или новейшую бормашину, повертит, сразу ухватитпринцип, увидит, как пользоваться, и сразу предложит пару приспособлений, что всамом деле на порядок апгрейдят штуковины...

Двое суток ушло на то, чтобы съездить на место, куда былдоставлен груз, перегрузить к себе в машину. Ещё когда прибыли в этот уголокпустыни, Дмитрий успел заметить совсем свежие отпечатки протекторагрузовика-вездехода. А пока вскрывали ящики, придирчиво осматривали оружие ибоекомплект, ветер успел наполовину занести песком следы.

Хорошая синхронизация, подумал он со смешанным чувством.Минута в минуту. Некто доставил груз в это место, мы тут же забрали, никто изпосторонних наткнуться не успеет. Век компьютерных технологий с их точнейшимирасчетами! Только бы со спутников, откуда уже можно читать номера автомобилей,не обратили на нас внимания...

Однако чувствовал, что эта тревожная мысль, которая должнабы заставить его насторожиться, утроить бдительность, сейчас вяло проползлачерез мозги, растворилась в радостном ожидании, что вот часа через три онвъедет в город, сразу же позвонит... Навстречу выбежит самая прекрасная изамечательная... Нет, лучше пусть ждёт у себя, а он сам вбежит в её номер,схватит её в объятия... какой душ, какая еда, хочу целовать тебя, любимая...

Хочу видеть твои глаза, проговорил он молча. Хочу упитьсяароматом твоих тёплых ласковых губ. Хочу ощутить тебя в своих руках, такуюдразнящую, чистую, невинную, самую лучшую женщину в мире, ибо лучше нет и бытьпросто не может...

Он остановил машину перед отелем, хотел броситься сразу вномер, сердце стучит в радостном ожидании, как наяву стоит её прекрасное лицо исмеющиеся глаза, более реальные, чем эти мраморные стены, массивные двери, чемогромного роста швейцар, одетый под Саладдина.

С трудом заставил себя метнуться сперва к телефону, трубкапыталась выскользнуть из потных дрожащих пальцев, а голос дрожал:

Алло!.. Алло?.. Виолетта!.. Фу, а я уже струсил, что тебявдруг нет!.. Я здесь, внизу. Сейчас буду!

Мимо швейцара пронёсся как метеор. Замелькали стены, лифтползёт, как будто продавливается к поверхности через массу густого клея,огоньки этажей зажигаются с астрономической неспешностью...

На этаже он пробежал мимо удивлённой горничной. Торопливопостучал в дверь, но та послушно открылась при самом легком прикосновении.Виолетта умница, ждёт, чувствует, что ему и секундная задержка что переждатьновый ледниковый период!

В передней комнате чистый прохладный воздух, чуть ли не сморозцем, а из второй комнаты слышатся голоса. Дмитрий вбежал, на порогеостановился, словно вмороженный в айсберг.

Виолетта, наполовину обнажённая, лежала на ложе, сладкопотягивалась. Крепкая грудь задорно торчала в стороны, на ней только узенькиерозовые трусики. В кресле сидит молодой араб... это же Ас-Зайдин! в белыхбрюках и белой рубашке с короткими рукавами, босые ноги утопают в ковре.

О! вскрикнула Виолетта счастливо. Как ты быстро!

Дмитрий стоял как столб, Виолетта вскочила, словно резвыйзайчик, её пронесло через комнату, как пушинку, подхваченную сильным ветром.Дмитрий ощутил, как её гибкие горячие руки обхватили его за шею. Она жаркопоцеловала его, отстранилась, всмотрелась в покрытое загаром лицо, снова жаднои крепко поцеловала.

Как долго тебя не было! сказала она. Садись, сейчас выпьемза твоё возвращение.

Она отстранилась, на ходу цапнула со спинки кресла маечку,небрежно напялила. Крепкие груди всё так же оттопыривали её острыми и твёрдыми,как камешки, сосками.

Ас-Зайдин наблюдал за ними с неловкой улыбкой. Избегаявзгляда Дмитрия, торопливо поднялся.

Извините, сказал он потерянным голосом, но у меня оченьсрочное дело... Надо бежать.

Виолетта обернулась от холодильника. В её руках были бутылкис пивом, поверхность стекла покрылась мелкими капельками. Брови её удивлённовзлетели.

Ты чего? Ты не говорил, что у тебя что-то срочное...

Ас-Зайдин попятился к двери:

Я только сейчас вспомнил... Извините! Ещё раз извините.

Дмитрий не нашёл силы даже отступить в сторону, и Ас-Зайдинпротиснулся между ним и косяком двери. Слышно было, что по коридору он пошелбыстро, потом почти побежал.

Виолетта выставляла на столик уже чистые тарелочки, деловитовскрывала пакеты с вакуумной упаковкой, на свет появлялись ломтики экологическичистой ветчины, буженины, в воздухе появились пряные ароматы сочного мяса,специй, приправ...

Дмитрий заставил себя сдвинуться, деревянные ноги кое-какдотащили его к столику. Виолетта с сочувствием следила, как он тяжело опустилсяв кресло.

Тяжёлая работа? сказала она участливо. Ничего, сейчас поешь,как положено есть мужчине... Тебе пива или сразу бренди?.. Отдохнёшь,расслабишься. Я тебе сделаю массаж, все нервы придут в норму...

Дмитрий молчал. Виолетта щебетала, чистая, с блестящимиглазами, любящая, нежная. Под её руками, как по волшебству, появлялись натарелочках искусно украшенные даже не блюда произведения искусства: мясоутыкано веточками пряных трав, ломтики красной и белой рыбы разложены каклепестки подсолнуха... Красиво, симметрично, такую тарелку хоть на стенку вешайдля красоты.

Ешь, разрешила она наконец. Начни с холодной буженины, потомзаймись ветчиной. А я пока что закажу горячее мясо...