И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира

Гипотеза о зеркальных близнецах и перспективы, которые она давала для расследования, словно впрыснули в него хорошую дозу, но теперь он чувствовал, что ее действие заканчивается.

Мистраль торопливо листал блокнот.

— У нас есть хорошая мысль о том, кто совершал убийства, но почему убиты именно эти женщины, мы все еще не знаем. Есть идеи?

Вопрос Мистраля поубавил оптимизма у присутствующих. Никто не мог пока на него ответить.

Полночь. Все, кто собрался в кабинете Мистраля и теперь молча размышлял о причинах убийств, вздрогнули от телефонного звонка. Поговорив несколько секунд, Мистраль нажал кнопку спикерфона, чтобы разговор слышали все. На проводе был старший группы, занимающейся поисками Эмери в Восемнадцатом округе.

— Я говорил, что благодаря фотороботу мы напали на след этого типа. Во-первых, его узнали во всех барах, откуда он звонил на ФИП. А теперь я стою перед большой башней, которую видно с Окружного бульвара, у ворот Ла Шапель. Там подростки его официально опознали, видели его два вечера подряд — вчера и сегодня. Видели, как он выходил из башни, но как возвращался — не заметили.

— Оставайтесь там. Сейчас я буду! — Организм Мистраля получил новую мощную дозу адреналина. — Там их на месте человек десять. Я поеду с Венсаном — этого довольно. Остальные продолжат допрос. Но на случай надобности будьте на связи.

— Я тоже хотел бы поехать. — Дальмат произнес это твердо и громче обычного, что всех удивило.

Мистраль строго посмотрел на него.

— Этим делом занимался мой отряд, — решительно произнес Дальмат. — Если мы арестуем этого человека, я бы хотел быть на месте и составить протокол.

Мистраль кивнул.

Кальдрон выехал со двора на набережной Орфевр медленно, без мигалки, без сирены, не зажигая фонарика «Полиция». Спокойно. Так едут домой после долгого рабочего дня. Он пропустил несколько машин, а через сто метров остановился на красный свет.

— А почему мы едем так медленно?

— Поль, если бы мы вылетели, как из пушки, нам на хвост упали бы журналисты на мотоциклетах, которые крутятся возле дома № 36, и торчали бы у нас над душой во время операции. Вот выедем на Севастопольский — там врублю скорость.

Выехав на бульвар Ла Шапель, Кальдрон опять выключил мигалку с сиреной, которые задействовал у Шатле. Машина ехала быстро, но не обращая на себя внимания.

Мистраль обернулся к Дальмату:

— Поль, в полиции все просто. Берем убийц, отдаем под суд, а сами никого не судим. Вы понимаете, о чем я?

— Совсем не понимаю.

В центральном участке Девятого округа трое молодых полицейских с тоской ожидали, когда им закончат мылить шею. Их бригадный командир разбушевался. Он только что узнал, что Оливье Эмери, проходивший по делу о шуме в квартире и выдающий себя за полицейского, несколькими днями раньше был задержан этим патрулем за то, что мочился на улице. Он позвонил в свой штаб, а тот передал информацию в штаб криминальной полиции.

01.15. Оливье Эмери вышел из метро и направился к своей башне. Помня, что с ним сегодня было, он шел осторожно, присматривался к редким прохожим на улице. Несколько раз убедился, что бритва хорошо держится на шнурке и готова к бою.

Среда, 27 августа 2003 года.

01.15. Сторожа в башне нет. Фамилии Эмери на почтовых ящиках нет. Посовещавшись с Мистралем и Кальдроном, полицейские сели в лифт, доехали до последнего, двадцать девятого этажа и пошли пешком вниз, проверяя таблички на дверях там, где они имелись.

Мистраль, Кальдрон и Дальмат отошли от подъезда в сторонку поговорить с двумя девушками, которые вечером видели, как человек, совпадающий по описанию с Эмери, выходил из башни. Девушки все время хихикали от смущения и вертели в руках мобильники. Как возвращался тип с изуродованным лицом, они не видели. Два вечера подряд он проходил мимо их компании, и парни говорили, что мужик больно наглый: смотрит, не отводя глаз.

Девушки ушли. Кальдрон стал следить по рации за медленным продвижением группы по этажам. Квартиры без табличек они помечали, чтобы установить их владельцев, когда спустятся.

Подъехала машина. Из нее вышли трое парней лет двадцати и громко попрощались с оставшимися. У подъезда их встретили трое полицейских. У одного из парней лицо было обмотано бинтами.

Кальдрон показал ребятам удостоверение, хотя и знал, что смысла в этом нет: те и так понимали, что он из полиции. Ребятам дали фоторобот.

Они переглянулись.

— Этот? Видали, ага.

— Здесь?

— Ага, тут, в башне. Живет он тут дня три. Два раза видали.

— На каком этаже живет?

— А не знаю. Жуткий мужик, непростой! Вон, сегодня кореша моего порезал. Идем себе, да? Радио слушаем. Навстречу нам этот ублюдок. Взял и толкнул моего кореша, да? Мы ему говорим: «Извинись, да? Так не делают». А он сразу раз — бритвой! Мы даже не видели, как он ее достал, да? И прямо ему по лицу. Пятнадцать швов на лице ни за что, да? Как раз из больницы приехали. Ну и все.

— Надо в полицию заявить. Если все так и было, если можете подтвердить, — посоветовал Кальдрон.

Парни немного замялись и не решались смотреть друг на друга.

— Ну да, верно… надо в участок… да куда торопиться, до завтра подождет… Сейчас спать хочется… А вы зачем его ищете?

— Разговор есть. У вас документы при себе? Будем вас вызывать как свидетелей.

Парни боязливо дали Кальдрону свои документы, а тот переписал данные в блокнот. Парни вошли в башню. Полицейские по рации доложили, что закончили осмотр двадцать пятого этажа.

* * *

01.30. Не зная, возвращался ли Оливье Эмери домой, полицейские отошли метров на тридцать от башни и спрятались за пикапом. Через стекла машины им было прекрасно видно, кто проходит мимо, а мимо в такой поздний час практически никто и не проходил. Кальдрон продолжал вести переговоры с отрядом в здании, из предосторожности надев наушники.

Оливье Эмери уже несколько минут наблюдал за подъездом. Все казалось спокойно. Он пять раз потер затылок и глаза: приступа от удара не случилось, но и боль не унималась. Глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул из своего укрытия. Дорогу пересек мелкими перебежками. До подъезда башни оставалось метров двадцать. Все было тихо, и сам он бежал по-прежнему молча. Десять метров осталось Эмери до подъезда. У самой двери он резко остановился: не попасть бы в капкан в этом самом месте. Подъезд был освещен парой лампочек, которые еще не успели разбить. Прежде чем войти, он осмотрелся. Внутри — никого.

Он еще больше насторожился, оглянулся в последний раз. Свет подъездной лампочки осветил его лицо, и трое полицейских тотчас его узнали.

Оливье Эмери вошел в здание. Когда он скрылся из виду, Мистраль, Кальдрон и Дальмат бегом бросились следом. Эмери ничего не подозревал. Вбежав в холл, Кальдрон заметил, что все шесть лифтов стоят на первом этаже. Он поскорей нажал на кнопки. Двери лифтов раздвинулись — никого. Мистраль с Дальматом осторожно открыли дверь пожарной лестницы и прислушались. Кто-то бегом поднимался по лестнице — были слышны шаги.