Страсти по рыжей фурии - Татьяна Тронина

Как ей ответить, какой спектакль разыграть с ней... Я забегала по комнате из угла в угол, кусая губы, придумывая страшную месть, потом вдруг остановилась, точно споткнувшись. Алексей! Он-то тут при чем, что мне с ним делать?

А он явился вечером – не позвонил, как я сказала, а пришел сам, очень довольный, сияющий, нетерпеливый и не желающий слышать никаких возражений.

– Я соскучился, – заявил он. – Съездил на работу, взял отпуск за свой счет.

– Это еще зачем? – удивилась я.

– Я не могу работать – я все время думаю о тебе. А мне там с техникой надо возиться, с проводами, меня током может ударить.

– Очаровательно! – всплеснула я руками. – Такая простота точно хуже воровства. Ты что, теперь мне с утра до вечера будешь надоедать?

– И еще ночью, – серьезно напомнил он.

– Нет, это невозможно! – Я не знала, плакать мне или смеяться.

– Ты вчера обгорела на солнце, – авторитетно сказал он, пристально и жадно рассматривая меня. – Вон, даже веснушки видны стали.

– Тебе не нравится?

– Ты знаешь, я бы очень, очень хотел, чтобы мне хоть что-то в тебе не нравилось, чтобы не сходить так с ума, но это невозможно... Ты где вчера была?

– Встречалась с Шурочкой, той самой...

– И?

– Ничего особенного, пустой разговор, – невинно ответила я, опасаясь, что Алексей может все испортить. Он со свойственной ему прямотой непременно предпринял бы что-нибудь... даже мог заявить в милицию, и, естественно, все кончилось бы ничем... Он мог испортить мой план, мой изощренный, коварный, страшный план, который я пока только обдумывала! – Какая рубашка на тебе интересная, – решительно переменила я тему.

– Правда? Надо бы мне самому с той Шурочкой... Это я сегодня купил, и вот брюки тоже – совершенно не знал, чем без тебя заняться. Тебе нравится, да?

– Ничего, довольно мило...

– Я так хочу тебе нравиться! – заявил он с бесхитростной простотой, свойственной скорее ребенку, чем взрослому мужчине. – Скажи, я хоть чуть-чуть тебе интересен?

Митя промелькнул у меня перед глазами, потом я вспомнила кладбище, черную землю, молодую травку на ней...

– Чуть-чуть, – ответила я, отворачиваясь. – Чуть-чуть...

Он порывисто обнял меня, прижался горячей щекой к моему плечу и сказал – так же просто, доверчиво и отчаянно:

– А я тебя обожаю! Я знаю, ты сейчас не можешь говорить о чувствах, у тебя грустные воспоминания и все такое... но это пройдет.

– Да, Леша... Проходит все! – произнесла я безнадежно, но он прижал меня к себе еще сильнее, и я почувствовала, как бьется рядом его сердце.

– Нет, не все, – ответил он едва слышно, словно посвящая меня в какую-то важную тайну, – хорошее – останется.

Шурочка сказала мне, что отныне я сломана и сломлена. Она хотела уверить меня в том, что я не смогу теперь жить полной жизнью, дышать полной грудью, но я почему-то не поверила ее словам – может быть, потому, что рядом со мной был этот человек, который верил только в хорошее...

Сначала я с трудом переносила его присутствие рядом, но потом привыкла. Так привыкают к нечаянной радости, сначала не веря в нее, потом уже не мысля своей жизни без этого переполняющего сердце ощущения.

Я часто вспоминала Митю – я не могла его забыть, я любила его по-прежнему, но боль, которая раньше не давала мне покоя, терзала каждый день, ежеминутно, вдруг отступила, словно по мановению волшебной палочки, каменная плита, которая придавила меня в день его смерти, год назад, упала, я дышала свободно. Митя был здесь, рядом, он был свежим летним воздухом, он был ярким солнцем, моими снами, моим смехом...

В середине июня мне позвонили с телевидения и предложили попробовать себя в роли ведущей какой-то новой программы о кино.

– Ведущей? – удивилась я. – Но я не слишком хорошо разбираюсь в телевидении, да и вообще...

– Как знаете, – ответили мне. – Но вы ничего не теряете – стоит попробовать!

Беда никогда не приходит одна, равно как и радость. Я собиралась тихо жить в своем скромном мирке, даже не мечтая, как выразилась Шурочка, «вертеть задницей перед камерой». Но и этому ее пожеланию не суждено было сбыться.

Как ни странно, пробы я прошла – я очень понравилась тем, кто создавал эту передачу, своей неординарной внешностью. В который раз мои веснушки произвели впечатление. Веснушки и холодный, равнодушный взгляд...

Блок новостей о кино шел раз в неделю на одном из новых, недавно созданных каналов и длился чуть больше двадцати минут. Но чтобы отснять эти двадцать минут, приходилось здорово повозиться, и теперь никто, наблюдая со стороны за моей жизнью, не мог сказать, что я бездельничаю.

Моим партнером, соведущим, был неимоверно стильный брюнет с умиленно-нежным взглядом – передача строилась на контрасте. Она – роковая жестокая рыжая злодейка, и он – восторженный принц, сладкий мальчик с короткой стрижкой цвета воронова крыла. Такова была задумка режиссера, работавшего над этой программой.

Нас с Аликом (так звали моего партнера) нарядили в какие-то невероятные одежды, и мы вертелись в виртуальной студии, щебеча о голливудских новинках и об открытиях отечественного кинематографа, оба – яркие и нереальные, как райские птички с далекого острова Таити.

Я знала, что работа будет недолгой – все так быстро менялось вокруг, что на телевидении было еще заметнее, – но меня это совсем не угнетало. В один прекрасный день я вдруг поняла, что это – только начало, первая ступенька, а дальше... Нет, пока я не загадывала так далеко, я знала, что теперь никто и ничто не запрет меня в четырех стенах – я проснулась наконец после долгого сна.

Увидев первую передачу с моим участием, Леша страшно обрадовался и огорчился. Обрадовался тому, что я теперь снова у дел и не томлюсь в тоске дома, перебирая старые вещи. А огорчился тому, что у меня такой красивый соведущий. Впрочем, он не показал виду, что ревнует, но я поняла это по растерянному взгляду, которым Леша впился в экран, на котором Алик прыгал по студии в облегающем трикотаже телесного цвета.

– Тебе нравится? – серьезно спросила я, имея в виду не Алика, а вообще передачу.

– Н-ничего. Стильный юноша...

– Леша, голубчик! – Я обняла его, чувствуя, как он боится меня потерять, как ревнует и желает скрыть это чувство. – А ты видел фильм с моим участием?

– Какой фильм?

– А вот... – Я достала кассету с «Багровым туманом». – Здесь я играю с Коломийцевым – тем самым, который...

– Тем самым! В мире столько соблазнов, столько красивых мужчин, но для меня самый-самый – ты, потому что только ты смог вернуть меня к жизни, потому что люблю я – тебя.

– Так ты актриса! – воскликнул он с каким-то детским, простодушным восторгом. – Я с самого начала чувствовал, что здесь что-то не то, что ты слишком не похожа на всех прочих женщин!