Rotten. Вход воспрещен - Джон Лайдон

Согласно фольклору День Сурка исходит из гибернации.

Если он увидит свою тень, то зима продлится еще шесть недель. Но ни Сид-хомяк, ни Сид-сурок так и не увидели в то утро свою тень. Его обнаженное тело нашли после обеда в Гринвич Виллидж в квартире какой-то двадцатидвухлетней безработной актрисы.

Я сидел в гостиной, когда услышал о смерти Сида. Мне позвонил Джо Стивенс. Но казалось, тогда это ничего для меня не значило. Смешно. Я все думал и думал, нужно ли мне что-то чувствовать по этому поводу. Я не чувствовал ничего. Долгие годы спустя – тоже. Я по-настоящему опечалился этой новостью много позже. Я похоронил ее глубоко в своем сознании.

Я знал, что это случится, но…откровенно говоря, умер совсем не тот человек. Я был счастлив, когда не стало Нэнси. Я знал, что это хорошо, а еще я знал, что Сид ее не убивал. Я думаю, что это было его осознанным решением. Ему грозила тюрьма на длительный срок, хоть на убийство ты тратишь меньше времени, чем на ограбление.

Есть такой слух, что Сид был убит. Пока он был в «Рикере Айлэнд», он прошел курс реабилитации, но в ту ночь он почему-то опять был под наркотой. Одна ночь, вопрос нескольких часов. Очень любопытно. Специально ли он накачался наркотиками?

ДЖУЛИЕН ТЕМПЛ: Самые лучшие мои воспоминания о Сиде— когда он был участником фанатской толпы до того, как присоединился к группе. Он был экстраординарной версией панка. Я помню, как смотрел на него на концерте The Clash. Эти пьяные парни в зале таскали большие пивные стаканы и тащились от Led Zeppelin. Внезапно выскочила фигура Сида. Он выбежал откуда-то из-за барабанов, разбежался и спрыгнул со сцены прямо в толпу. Это был почти прыжок камикадзе, потому что он предполагал приземление на целую кучу огромных пьяных парней. Я знал, что Сида могут просто избить. Он был бесстрашен и убежден, что все делает правильно, и это давало ему странную силу.

ДЖОН ЛАЙДОН:Я все еще вспоминаю Сида. Все, что с ним произошло, просто ужасно. Смысла не было. Он умер, и на этом все. Я бы хотел, чтобы он был рядом со мной, но таким, каким был изначально. Саморазрушение было слишком сильным.

Ты просто смотришь, как кто-то безвременно гниет на твоих глазах. Это стирает хорошие воспоминания о человеке. Со временем все становится только хуже. Жалость к себе заставляет людей принимать наркотики. Сид был маленьким мальчиком, абсолютно потерянным, ему нужна была помощь. Но как все высокомерные подростки, он это осознавал, но делать ничего не хотел.

КРИССИ ХАЙНД: Первый раз, когда Pretenders играли в Лондоне, я нервничала, потому что на концерте были все, кого я знала. Я просто умирала. Я находилась в баре за клубом в маленьком местечке под названием «Рэйлвэй Паб». Место, где мы должны были играть, располагалось в Вест Хемпстеде и называлось «Мунлайт Клаб». Когда кто-то подошел ко мне и сказал: «Эй, а что насчет Сида?», я посмотрела на него с недоумением:

«А что насчет Сида?» Тогда я поняла, что мне никто не сказал, что Сид умер, потому что это могло бы меня деморализовать в самом начале моего пути. Но все равно я узнала об этом до своего концерта. Мы играли панк-версию песни TheTroggs под названием «Я не могу себя контролировать!»[66] Я четко помню ту ночь, потому что мы играли ту песню специально для Сида.

ДЖОН ЛАЙДОН: Мы так и не пришли к единому решению загадки смерти Сида. Никто никогда не скажет правду об этом, его трагедия кроется в наркотиках и культуре их употребления. Такие ситуации заканчиваются смертью.

КРИССИ ХАЙНД:Я любила Сида. Если Джон любил яркие цвета, то Сид предпочитал темные кожаные пиджаки. У него не было такого творческого подхода, как у Джона.

Мне кажется, панк интересовал его в меньшей степени. Его стиль был уникален. До панка уникальным был только регги. Все остальное переработалось. Панк был чистым, но лишь какое-то время. Он играл определенную роль в течение нескольких лет, при этом он придал всему приличную, правдивую и честную форму.

ДЖОН ЛАЙДОН: Я был просто в диком шоке, когда услышал, что чертову урну с прахом Сида уронили и выдули в вентиляционное отверстие в аэропорту Хитроу. Это была популярная сплетня в период смерти Сида. Классическая мифология. Сид даже тут умудрился налажать. Такой ужасный конец – чтоб тебя выдуло на хрен в вентиляцию. Это даже смешно. Как это изумительно и смешно. Жесть: покоя нет даже после смерти.

То, как я представлял себе Pistols и чем они в итоге стали, – две разные вещи. Группа думала, что они, как и Rolling Stones, будут постоянно качать бабло, играя одно и то же для одних и тех же людей. Но я не такой. Если нет сложностей, мне не интересно.

Я сформировал Public Image Ltd, потому что устал от радикальных взглядов, которых придерживался в Pistols. У этой группы были свои взлеты и падения, но нужно было просто продолжать делать это. В PIL куда больше демократии, чем в Pistols, в которых постоянно шла война и споры ни о чем.

Слава Сида сначала была полноценной, потому что когда мы пригласили его в группу, то сделали все, чтобы его ценили как часть Pistols. Проблема в том, что никаких толковых функций как участник группы он выполнять не мог: он не мог ни играть, ни записывать, ни сочинять. С технической точки зрения он не сделал ничего, зато создал имидж группы. Для меня это стало слишком уж «шоу-бизно». Это уже сфера Малкольма, но не моя.

Когда мы пошли каждый своим счастливым путем, я знал, что Малкольм продолжит свой путь иначе. Было печально смотреть на то, что они сделали с Sex Pistols, потому что до самого конца я думал, что все было слишком тривиально. Они убрали то, что было самым важным. В американском туре я писал песни для PIL, хотя я тогда еще не знал, что это будет PIL. Religion и Public Image были написаны во время того тура. Low Life тоже крутилась у меня в голове. Стив и Пол во время саундчека абсолютно не интересовались новыми песнями. Ситуация была просто невозможной. Когда такое происходит, надо просто моментально все прекращать и двигаться дальше.

Сид проявлял большой интерес к тому, что я делал, и хотел быть частью этого и работать со мной. Это был бы его первый реальный вклад в дело. Когда мы добрались до Сан-Франциско, а он сел на наркоту, все закончилось.

Он снова вернулся в тот режим, в котором его держала Нэнси, и он не понимал, почему я не могу этого терпеть. Тогда Сид был на пике всех возможных видов хаоса. Он разрушал все.

Это нормально, но разрушение не должно быть бездумным. Поскольку я привык всегда и во всем видеть цель, люди обвиняют меня в том, что я слишком расчетливый. Но я такой, какой есть. Я всегда знаю, каков будет мой следующий шаг. Я никогда не стремился к смерти. Жизнь – это все, что у меня есть. Я не знаю, что будет дальше, и, откровенно говоря, я вовсе не хочу этого знать. Я совсем не стремился играть роль какого-то мученика. Умирать за рок-н-ролл – это глупо и по-детски. Несмотря на огромную популярность Сида как персонажа, люди, которые покупают мифы о нем, не покупают при этом пластинки Pistols. Они просто тратят деньги зря. Культура наркоты – это исключительно для придурков и лузеров, людей, которые возвышают свою печаль и жалость к себе. Я никогда не был частью всего этого. Я всегда буду делать так, чтобы стало лучше. В этом разница между фанатиками Сида и Обществом Ценителей Джона Лайдона. Жизнь и смерть! Ничего великого в смерти нет. Каждый может умереть.