Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— Анна, умоляю тебя… Ты все неправильно поняла.

— Замолчи! Твои слова возмутительны! Будь, наконец, мужчиной!

— Ты не понимаешь. У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда. Ты же предпочел предательство.

— Мне обещали…

— Что тебе обещали?

— Мне обещали, что на камеры я не попаду, — по его заросшему лицу потекли слезы. — Какой позор!

— Да, позор! И этому позору ни объяснения, ни прощения нет.

— Ты не понимаешь, — Борис издал звук, похожий на рыдание. — Я спас тебя.

— Спас?! — от гнева у Анны перехватило дыхание. — Ты — меня спас?

— Конечно. Ведь я забрал у тебя ключи. Я пригласил Сесиль поехать со мной.

— То есть, ты хладнокровно отправил бедную девочку на верную смерть?

— Подожди… Пожалуйста. Я все тебе расскажу. Только пообещай, что это останется между нами.

— Нет, — отрезала Анна. — Я не буду тебя покрывать. Или рассказывай, как все было, или тебе не поздоровится. И начинай немедленно, иначе я…

— Подожди, не уходи. Я расскажу…

— Я слушаю. — Анна присела на край кровати. — И постарайся, чтобы твой рассказ меня убедил.

— Мне позвонили…

— Кто?

— Я не знаю. Мужчина. Предложил сумасшедшие деньги за то, чтобы я прикрепил взрывное устройство к твоей машине.

— Сколько?

— Что — сколько?

— Сколько тебе заплатили, чтобы ты меня убил?

— Не говори так. Я не хотел, — взмолился он. Слезы продолжали катиться по его щекам.

— Думаю, хотел, — отрезала Анна. — Итак, сколько?

— Сто тысяч евро, — услышала она, — и пятилетний контракт с Парижской Оперой. Анна, прости! — взмолился он.

— Дальше! — она никак не откликнулась на его мольбу.

— Тот человек пригрозил, что меня вышлют из Франции, если я откажусь. И я согласился. Но потом… Потом…

— Говори!

— Во время спектакля я совсем забыл… Словно и не было ничего. И только на поклоне — когда я увидел твои глаза… Когда я увидел, как Альба смотрит на тебя, до меня, наконец, дошло, что я натворил. Решил, что надо что-то делать. Я не позволил тебе сесть в машину.

— Да, ты послал вместо меня Сесиль. Это, конечно, тебя оправдывает, — заявила Анна сухо. — У меня нет слов. Она-то в чем была виновата?

— Ни в чем. Просто в тот момент это было наименьшее из зол, — прохрипел Борис. — Ты простишь меня?

— Я? Тебя? Прощу? — отчеканила она. — Да ты в своем уме? Ты — убийца, осознаешь ли ты это? На твоей совести — человеческая жизнь.

— Что со мной будет? — простонал он.

— Готовься к разговору с полицией, — сухо посоветовала Анна.

— Пощади… — из его покрасневших от страданий глаз вновь катились слезы. — Я расскажу тебе еще кое-что, чего ты не знаешь.

— Любопытно — чего это я не знаю? — Анна почувствовала, что от отвращения к партнеру у нее свело скулы.

— Они поручили мне забрать твою пейнету из гримерки. Помнишь, мы столкнулись на лестнице?

— И ты спросил, не можешь ли мне помочь? Так ты направлялся, чтобы ее украсть? Какой цинизм…

— Именно тогда он позвонил мне впервые.

— Какое же ты ничтожество, — покачала головой потрясенная Анна. — Чем тебе пригрозили в тот раз?

— Пригрозили, что заменят меня премьером из балетной труппы Ковент-гарден. Я испугался.

— Мерзкий трус, — прошептала Анна. — Кому ты отдал мой гребень?

— Оставил в камере хранения на Gare du Nord[291]. Прости… Не сдавай меня полиции…

— Убирайся из Парижа, как только поправишься, — процедила она. — Я больше никогда не выйду с тобой на одну сцену.

— Нет! Ты не поступишь так со мной! — в его крике прозвучало настоящее отчаяние, и он дернулся, словно желая подняться. Но со стоном откинулся на подушку. Анна смерила его взглядом, полным брезгливости.

— Благодари бога, что я не обратилась в полицию. Считай, это мой подарок тебе на премьеру, — с этими словами она резко поднялась и, не оборачиваясь, вышла вон.

Москва, Петровка 38

— Ну как-то вот так, — закончил Зимин отчет и положил перед Виктором распечатку звонков Горского за последние три года. — Любопытнейшая, как видишь, картина.

— Да-а, — протянул майор. — Кто бы еще объяснил, в чем тут суть.

— Истина где-то рядом[292], — капитан протянул Глинскому еще несколько листков.

— Что это? — покосился на них Виктор.

— Распечатка звонков Александра Гаврилова. Позаимствовал из дела о его исчезновении.

— И что?

— Есть кое-какие интересные совпадения. Например, оба созванивались с номерами французского Orange. Я запросил оператора по номерам, ждем ответа.

— Молодец, подсуетился, — похвалил напарника майор. — Номера одни и те же?

— Нет, — покачал Зимин головой, — К сожалению, разные. Но есть временные параллели.

— Что есть? — не понял майор. — Уж ты давай, изъясняйся понятнее.

— Вот, я тут выписал, — капитан открыл блокнот и начал:

— Во второй половине декабря — а точнее, за неделю до исчезновения матери, Горский разговаривает с французским абонентом. Сукора оказывается на Введенском кладбище. Далее, в начале января… 2 января, если быть точным, Гаврилов звонит на французский номер. Продолжительность звонка — чуть более девяти минут. В тот же день, часом позже, день Горский принял звонок из Франции, который продлился примерно семь минут. Совпадение?

— Хватит с меня совпадений. Дальше!

— А дальше — не проходит и десяти дней, как Гавриловы исчезают — и прошу обратить внимание — после встречи с Горским в пиццерии.

— Ясен пень, он их похитил.

— Причем в тот же день, ближе к вечеру, а точнее, в 20.43, он позвонил во Францию — словно отчитывался о проделанной работе.

— Это уже твои фантазии.

— Допустим, — капитан не думал настаивать. — А как тебе это?

Майор нахмурившись, глядел еще на одну пачку распечаток из телефонной компании.

— Изволь — распечатка звонков господина Грушина.

— Что?!

— Оч-чень захватывающее чтение, доложу я тебе, майор.

— Поделись-ка…