Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— У меня скоро мозги вскипят с этим делом, — ворчал Сергеев, приехавший на совещание к Лежаве. — Это что ж получается?

— Позвольте мне, — подал голос Виктор. — А получается следующее. Озлобленный на мать, Горский воспользовался случаем, выманил ее из дома на кладбище. При обыске мы нашли документы на участок Введенского кладбища — там семейное захоронение. Там он, скорее всего, оглушил мать, заклеил ей рот, связал руки и бросил умирать в склепе. Ее могли вообще там не найти — склеп заброшенный, никто за ним не ухаживает уже долгие годы. Так он избавился от матери. Убийство сошло ему с рук. Затем происходит странное.

— Сдается мне, сейчас начнется полет фантазии, — Лежава уселся поудобнее. — Ну, сказочник, давай…

— Движимый мотивом, которого пока мы не знаем, Горский убил чету Гавриловых. Так как у него есть доступ на территорию всей недвижимости, которой занимается его контора, он замуровывает их в недостроенном коттедже.

— Какие доказательства, что это он?

— У нас есть видеозапись из ресторана «Мамма миа», что на Тверской, там где в последний раз в жизни обедали Александр и Ясмин. Там ясно видно, что к ним за столик подсаживается мужчина. Лица не видно, но по антропометрическим данным он очень похож на Горского, — Сергеев положил перед Лежавой фотографию с видеонаблюдения. Тот повертел ее в руках.

— Кстати, «Форд Мондео», который поджидал этого человека и чету Гавриловых в переулке за рестораном — один в один служебный автомобиль Горского, предоставленный ему риэлтерским агентством. Номера, как я говорил — краденые.

Тем временем майор продолжал:

— Через два года, узнав, что трупы найдены, ему остро захотелось взглянуть на место, где он совершил преступление. Для этого он познакомился с Августой. Та ему рассказала о богатом доме, в котором она работает, и Горский решил ограбить этот дом. Во время ограбления он наткнулся на мадам Грушину и убил ее.

— А в стену зачем затолкал?

— Он же псих, — заметил майор. — В детстве его мать запирала в темной комнате, с крысами, залепляла ему рот, чтоб не слышать криков. Вот он и повернулся на склепах.

— Нужна посмертная психиатрическая экспертиза, — заявил Сергеев. — По результатам картина станет яснее.

— Станет, станет, — дужка очков в руках полковника хрустнула и наконец отвалилась.

— И-ес! — воскликнули хором Глинский, Зимин и Сергеев, а Лежава в раздражении отбросил сломанные очки в сторону. Выдвинул ящик стола, порылся в нем и достал бархатный очечник. Опера и следователь многозначительно переглянулись. Лежава невозмутимо водрузил новые очки на нос.

— Ерунда какая-то получается. Ну не похож Горский на грабителя. На серийного убийцу, скорее. Но почему он выбрал для убийства именно Грушину?

— Мы пока не знаем, — майор покачал головой. — Но мы выясним.

— Так выясняйте! — буркнул Лежава. — А то только над начальством ржать горазды…

Всю дорогу до больницы они молчали. Анна, решительно сжав губы, смотрела в окно, а Жики — прямо перед собой. В полдень им позвонили и сообщили, что Бориса перевели из реанимации и его можно навестить. Анна хотела поехать одна, но Жики ее не отпустила.

— Неизвестно, чего ждать, — резко заявила она. — Я должна быть уверена, что с тобой ничего не случится.

— Какого черта, Жики! — Анна всплеснула руками. — Ты не можешь опекать меня до бесконечности! Это уже просто абсурд!

— Не возражай мне, детка, — Жики старалась говорить спокойно. — Я никогда не подвергну тебя опасности. Если ты готова стать частью Ордена, тебе необходимо руководство — на первых порах, во всяком случае.

— Полагаешь, я не справлюсь? — Анна почувствовала себя уязвленной.

— Не сомневаюсь — справишься. Но я все же поеду с тобой.

И вот они — перед палатой. Два телохранителя встали у двери, а Жики опустилась на кушетку: — Ну что ж, иди. Господь с тобой!

Лицо премьера было не просто бледным, а серым, с бисеринками пота на лбу. К сгибу локтя змеилась трубка капельницы, дыхание было хриплым. А бескровные губы чуть подрагивали, будто пытаясь что-то сказать.

— Здравствуй, Боренька, — Анна подошла к больничной койке. — Как ты?

— А… Ан…Ан-на… — прошелестел он. — Ты…

— Как ты себя чувствуешь?

— Так же как… как… выгляжу…

— Плохо выглядишь, — констатировала Анна, опускаясь на край кресла подле кровати…

— Наверно… Прости меня….

— За что? — вздрогнула Анна.

— Я так тебя подвел. Ты осталась без Колена. Прости.

— Ничего, это не самое неприятное.

— Аннушка… если б только я мог… Если б только я мог все вернуть назад… Бедная, бедная Сесиль…

— Как она оказалась на водительском сидении?..

— Я попросил ее сесть за руль. Я же совсем не знаю дорог Парижа. Она с восторгом согласилась. Думаю, она никогда водила такую машину. Бедняжка…

— Да, — кивнула Анна. — Ты чудом остался жив.

— Ты называешь это чудом? Не знаю, смогу ли я когда-либо танцевать.

— Я вышла на сцену после гораздо более тяжелых ранений. Все в твоих руках.

— Ты сильна духом. А я нет.

— Не скромничай.

— Анна, у тебя странный голос. Что-нибудь случилось?

— Случилось? Ты еще спрашиваешь! На меня совершенно покушение — не бог весть что, конечно, но чертовски действует на нервы!

— Мне так жаль, — в голосе Бориса звучала неподдельная скорбь. — Мне так жаль, Анна.

— Чего тебе жаль? — Анна поднялась с кресла.

— Как чего?.. Жаль, что все так… Дай мне воды…

Анна взяла со стола поилку и вставила трубочку в рот Борису. Тот несколько раз жадно глотнул.

— Итак, чего тебе жаль?

— Почему ты так говоришь со мной?..

— Ты знаешь, почему.

— Я не понимаю… Аннушка…

— Боря, за что?

— Я не понимаю… — повторил он.

— Все ты понимаешь! — голос Анны стал резким. — За что ты хотел меня убить?

— Анна, нет! — Борис дернулся, отчего боль пронзила его тело. — Анна, нет, все не так, как ты думаешь!

— Не лги мне! — оборвала его Анна. — Я видела запись камер со стоянки. На них четко видно, как ты крепишь взрывчатку к моей машине. Что я тебе сделала?

— Этого не может быть! — взвыл он. — Меня не могло быть на записи.

— Да, с видео отлично поработали. Но нашелся специалист, который докопался до сути. La vérité éclatera au grand jour[290]. Так что отпираться бессмысленно.