День луны - Чингиз Абдуллаев

Стоявший у трапа Майский ждал подходивших генералов. Летчикиуже прошли на свои места. За их спинами встал Константин. Майский сделал знакрукой, чтобы Абуладзе спускался вниз. Полковник взглянул на Седого.

— Прощай, — сказал он, — может, больше неувидимся.

Абуладзе вглядывался в лица генералов, различал знакомыефигуры. Кто из них? Кто? — тревожно билась в голове одна и та же мысль.

Увидев генералов, Майский расплылся в улыбке. Шагнул вперед,держа в руках вторую капсулу.

Абуладзе напряженно ждал, кому именно он ее отдаст. ИМайский протянул ее… генералу Лодынину. Тот спокойно взял капсулу.

— Посмотрите, — передал он ее Лебедеву.

Тот, посмотрев, кивнул головой:

— Это та самая, — и, в свою очередь, передал ееСолнцеву. Майский оглянулся. Он явно кого-то ждал.

Кажется, Лодынин понял его состояние.

— Вы закончили? — спросил он насмешливо.

Майский уже явно оглядывался по сторонам. Он не мог понять,что происходит. По намеченному сценарию, сейчас к самолету должна былаподъехать автомашина с сотрудниками милиции, которые бы на глазах у всехвытащили майора Сизова, унося его в самолет и засвидетельствовав таким образомего вину перед всеми собравшимися.

Это был четко продуманный во всех деталях план. В тотмомент, когда он будет говорить с генералами, на площадь выедет автомобиль спереодетыми сотрудниками милиции.

Разумеется, автомобиль никто не будет останавливать, и он,благополучно доехав до самолета, покажет, кто сидит в машине. Лось уже сделалдаже пропуск для машины милиции с разрешением въезжать внутрь аэропорта. Номашины нигде не было.

Абуладзе напряженно следил за происходящим. Он вдруг заметилумоляющее лицо Майского. Аркадий Александрович обводил взглядом всех четверых,словно прося защиты у своего неведомого покровителя.

— Давайте вторую капсулу, — громко предложилгенерал Зароков. Абуладзе уже собирался протянуть капсулу, когда раздалиськрики со стороны депутатской комнаты. По балкону бежал Моряк, которогопреследовали сразу несколько человек. Он явно торопился. Но пока никто нестрелял. Увидев его, Майский все понял. Машины не будет, розыгрыш с подставкойСизова не получился. Он еще раз посмотрел на лица генералов. И, видимо, нашелтам то, что искал.

— Улетаем, — сказал он, обращаясь к своимпомощникам. Абуладзе хотел шагнуть к Лодынину, когда Майский вдруг задержалего.

— Нет, — твердо сказал он, — вы полетите снами.

— Мы так не договаривались, — вмешался Лодынин.

— Он полетит с нами, — закричал Майский, —иначе мы взорвем третью капсулу! Быстро в самолет! Быстро!

— Я полечу, — сказал Абуладзе, кивнув на прощаниеЛодынину, и первым начал подниматься обратно в самолет. Майский поднималсяследом за полковником. Путь к отступлению прикрывали Бармин и Эдик с автоматамив руках. Абуладзе был уже почти у самого люка, когда Лодынин показал ему четырепальца.

И сделал вопрошающий жест. В ответ Абуладзе показал емууказательный палец, вытянув правую руку. И вошел в самолет. Они поняли другдруга без слов. Лодынин спрашивал: почему ни один из четырех генералов неулетал вместе с террористами? Может быть, они ошибались в отношении четверки?На что Абуладзе уверенно показал жестом цифру «один». Он по-прежнему былубежден, что один из оставшихся генералов был иудой. Просто этому иуде сейчасне нужно было никуда вылетать. Очевидно, он снова оказался умнее, чем онидумали. И продумал лучший вариант своего ухода, чем простое предательство наглазах у всех.

Самолет развернулся и медленно поехал в сторону взлетнойполосы. Выскочивший на летное поле Моряк бежал за самолетом изо всех сил.

— Подождите меня! — кричал он. — Я тоже лечус вами! Подождите меня! — Он с отчаянием видел, как самолет удаляется вседальше и дальше и уже сознавал, что ему никогда не догнать свою мечту. Сзадиуже с ревом сирен неслись машины ФСБ. Моряк остановился. Его мечта улеталавпереди, а он остался стоять на этом летном поле. — Нет! — закричалон, доставая пистолет. Больше он ничего не замечал вокруг, стреляя во всестороны. Короткая автоматная очередь положила конец его мучениям.

Он упал на бетонную плиту и еще несколько секунд передсмертью недоумевал. Как могло такое случиться, что он опоздал на самолет своеймечты? Может быть, в следующий раз ему повезет больше? А потом было небытие.

Самолет тяжело опустился на бетонную полосу. Пробежалположенное расстояние и замер как раз напротив здания аэропорта, где былвывешен национальный флаг Либерии.

К ним уже спешил джип с находившимися там офицерамиамериканской армии. Люк открылся, и первым выглянул Переда.

— Все назад, — приказал он, — мы несобираемся здесь долго оставаться.

Вслед за джипом уже подали лестницу, которая подъехала клайнеру.

— Нам нужно только заправиться! — кричалПереда. — Только заправиться!

— Сэр, — крикнул кто-то из американскихофицеров, — мы хотели с вами поговорить!

Сейчас сюда летит представитель испанской авиакомпании.

— Никаких разговоров! — разъярился Переда. —Не поднимайтесь наверх, иначе мы взорвем самолет. Нам нужна только заправка.

Только заправиться, и мы улетим.

— Но, сэр, это невозможно, — возразил офицер. Онговорил по-испански довольно неплохо. — Мы просим вас отпустить женщин идетей.

— Куда отпустить? — крикнул Переда. — У вас итак не хватает самолетов, чтобы вывезти отсюда своих людей. Как я могуотпустить здесь женщин и детей! Вы хотите, чтобы их перерезали местныечерномазые?

Офицер смутился. Этот горластый испанец был прав. Обстановкав Монрови действительно не располагала к длительным переговорам и освобождениюзаложников.

— Мы сейчас полетим в Кению и там освободим всехпассажиров, — сказал Переда, — можете не волноваться, сеньор. Мы небандиты. Мы просто требуем автономии нашей прекрасной родине. И просим освободитьборцов за независимость нашей страны. Мы не просим денег, и нам не нужноничего. Мы просто просим уважать наши права.

Американец привык уважать идеалы другого человека. Он молчакозырнул в ответ и, сев в джип, приказал отвезти его к генералу. Вскоре он ужедокладывал генералу:

— Они говорят, что борются за свободу своей страны,сэр. Просят, чтобы мы разрешили заправку, после чего собираются лететь в Кению.Руководитель группы, захватившей самолет, убеждал меня, что в Кении отпуститвсех пассажиров. Это чисто политическая, а не уголовная акция, сэр.

— Пусть с этим разбирается Вашингтон, —пробормотал генерал. — А почему он не хочет отпустить женщин и детейздесь, у нас?