Краткая история Лондона - Саймон Дженкинс

Другие плоды эпохи Бьюкенена были более экстравагантными. Одно время все новые здания в Сити и Вест-Энде должны были быть снабжены приподнятым стилобатом – временной заменой будущей эстакады. Из этих зданий в наиболее завершенном состоянии остается Барбикан, однако среди других памятников «эстакадного» Лондона – Лоуэр-Темз-стрит, Нью-Зиланд-хаус на Пэлл-Мэлл и старый Кастрол-хаус на Мэрилебон-роуд. Уму непостижимо, каким образом предполагалось соединить все это вместе.

Диковинкой эстакадного стиля стала 15-этажная «башня с площадью» журнала Economist близ Сент-Джеймс-стрит, спроектированная Смитсонами в 1964 году. Я проработал в этой башне пять лет и помню отчаянные попытки залучить на эстакаду пешеходов, чтобы она все-таки использовалась по назначению, как «городская площадь» района Сент-Джеймс. Как и на Патерностер-сквер и в Барбикане, лондонцы просто отказались отрываться от того, что они называли «землей». Лучше устраивать пикник на мостовой, чем наверху, где тебя никто не видит. Башня попала в список охраняемого наследия, что помешало застроить внутреннюю площадь домами во время реконструкции 2018 года.

В это же время более приземленный Совет задумал два серьезных усовершенствования транспортного движения в Лондоне: полосы для общественного транспорта и новые линии метро – Виктория и Юбилейная. Линию Виктория достроили в 1971 году; она стала первой за полвека и наконец соединила заброшенный кусок Северо-Восточного Лондона с центром. За ней в 1979 году последовала Юбилейная линия, связавшая северо-запад с центром. Они были недорогими и скромными по сравнению с современной линией Кроссрейл. В то же время в Вулидже строился защитный барьер поперек Темзы, открытый в 1984 году. Его задачей было защищать город – не столько от высокого прилива, сколько от штормовой нагонной волны, сталкивающейся с приливной волной. На некоторое время Лондон мог чувствовать себя в безопасности.

Пока кипели споры о прокладке «шоссе-коробки», происходила и другая битва, предметом которой стала последняя, как оказалось, попытка градостроителей СБЛ перестроить Внутренний Лондон.

Мрачноватая Пикадилли-серкус, в 1962 году спасенная от Джека Коттона, была передана совету боро Вестминстер, который предложил построить три башни в стиле «Центр-Пойнта» и гигантскую эстакаду по проекту архитектора лорда Холфорда. В 1972 году правительство эти планы отвергло на том основании, что в них предусмотрена «недостаточная пропускная способность для транспорта» – всего на 20 % превышающая текущую, а не на 50 %, как требовалось. Через год транспорт перестали ставить во главу угла, план окончательно почил, и Пикадилли оставили в покое.

Неподалеку к востоку лежал столь же уязвимый Ковент-Гарден, состоящий из складов, расположенных к северу от старого овощного рынка. В 1974 году рынок планировалось перенести в район Найн-Элмс на южном берегу, и архитекторы Совета разрабатывали планы повторной застройки участка. Здесь опять-таки предполагалась эстакада, окруженная автомагистралями, в которые были бы превращены Холборн-стрит и Стрэнд; при этом сносу подлежало 60 % зданий района, а жилых домов даже и все 80 %.

С учетом продолжавшихся нападок на Совет из-за «шоссе-коробки» неудивительно, что реакция жителей района, бизнесменов и политиков на план перестройки Ковент-Гардена была взрывной. Его резко критиковала газета Evening Standard, чей редактор Чарльз Уинтур безошибочно оценил настроения если не всего Лондона, то своих читателей уж точно. Сбрасывание со счетов исторической ткани Лондона как «обветшалой» наконец-то становилось делом невообразимым.

Чиновники, с которыми я общался в то время как журналист, были сконфужены и рассержены таким свирепым неприятием того, что они считали «городом будущего». На одних слушаниях некий инженер из СБЛ сказал инспектору, что крайне необходимо снести всю улицу Мэйден-лейн и превратить Стрэнд в автомагистраль, «иначе можем вас уверить, что транспорт в Вест-Энде остановится наглухо». Эти люди, со многими из которых я познакомился, казалось, не понимают, насколько серьезному испытанию они подвергают эмоции значительной части населения Лондона своей лживой футурологией.

План по перестройке Ковент-Гардена был уничтожен в кульминационном 1973 году посредством любопытного акта политического саботажа. Министр из правительства Джеффри Риппон, симпатизировавший протестующим, с помощью своих чиновников включил в перечень объектов, подлежащих сохранению, 250 зданий, выбранных со стратегическим расчетом по всей территории Ковент-Гардена. Тем самым план был мгновенно сорван. А когда позднее в том же году лейбористы получили большинство в СБЛ, его уделом стало забвение, как и планов прокладки «шоссе-коробки» и перестройки Пикадилли-серкус. По новому Закону о публичном благоустройстве весь Ковент-Гарден был объявлен заповедной зоной.

Благодаря этой кампании удалось сохранить район, однако споры перешли на другой уровень: не получилось ли так, что Лондон спас свое тело, но не душу? Когда новые жильцы стали заполнять Ковент-Гарден, кое-кто утверждал, что старое сообщество района уничтожено ради «коммерческой джентрификации». В реальности же сообщества центров города всегда подвижны, как песчаные дюны. Владение графа Бедфорда было предназначено для аристократов. В последующие времена рынок вселил сюда носильщиков и продавцов, которых, в свою очередь, сменило фрагментированное сообщество из старожилов – муниципальных квартиросъемщиков – и новичков, переселенных сюда по низким арендным ставкам из зданий, требовавших реновации. Единственным вопросом оставалось, кто заплатит за эту реновацию и будет ли она радикальной или постепенной.

Позднее СБЛ защитил права здешних арендаторов, но вряд ли что-то могло помешать расцвету Ковент-Гардена, спасенного от выхолащивания в стиле Барбикана, – расцвету, превратившему этот район в одну из самых привлекательных, ярких и популярных окру́г Лондона. Театрам и опере «Ковент-Гарден» служат противовесом оживленная торговля на улице Лонг-экр, очаровательные задворки Севен-Дайалс и «Треугольник “Комин Чинг”» (Comyn Ching) – треугольное здание фабрики по производству скобяных изделий. «Треугольник», который удалось спасти от сноса, был великолепно отреставрирован архитектором Терри Фаррелом. Именно ткань города диктует, какой рисунок на нее нанести, но не наоборот. В Ковент-Гардене район, состоящий из адаптируемых к новым условиям домов, сохранили, и он принял очередную волну вливающихся в город новых лондонцев. В Барбикан эту волну не пустили.

Благодаря эпопеям с «шоссе-коробкой», Пикадилли-серкус и Ковент-Гарденом 1973 год стал революционным моментом в планировании Лондона. Бастилию уже взяли, но полномасштабная революция была впереди. В начале 1970-х годов правительство Хита решило построить совершенно новый правительственный квартал путем сноса зданий между Даунинг-стрит и парламентом и застройки освободившегося места высотными коробками. В результате этого исчезли бы Форин-офис работы Гилберта Скотта, Казначейство Джона Брайдона и Новый Скотланд-Ярд Нормана Шоу. Другое предложение состояло в том, чтобы снести всю Карлтон-хаус-террас работы Нэша. В компании British Rail желали разрушить вокзал Сент-Панкрас (вокзал Юстон уже был снесен в 1961 году). Только эстакады над Найтсбриджем и Пикадилли-серкус решили не строить.