Между Призраком и Зверем - Марьяна Сурикова

— И тогда эта схватила тебя за хвост, — указала в мою сторону брюнетка, а мне даже жарко стало от такого пояснения и от внезапно нахлынувшего осознания собственного поступка.

— И что ей за это было? — словно уточняя некий посторонний момент, полюбопытствовал владыка.

— Зверь вцепился ей в руку, а потом замер, проверяя. — Тут из груди кошки вырвался еще один горький вздох. — Она не испугалась.

— И барс признал ее? — резюмировал Кериас.

— Да. — Брюнетка опустила голову, словно подтверждая собственную вину.

А император поднялся на ноги и приблизился ко мне. В отличие от взгляда снежного пушистого красавца, в которого я, кажется, искренне влюбилась, пристальный взор, знакомый с первого допроса, всегда удавалось выдерживать с большим трудом. А в этот раз я и вовсе не смогла, потупилась и стала изучать носки туфель, ощущая, как он медленно обходит по кругу, запоминая новую внешность, делая какие-то свои выводы.

— Таким образом, вторая ипостась предпочла своей паре, прошедшей ритуал единения, более смелую человеческую аретерру, — все так же отстраненно рассуждал Кериас.

— Не вини Ану за это. Никто из современных ликанов не умеет полностью обращаться. Девушка не сталкивалась с огромными зверями, в которых сильны не разум, а инстинкты. Она растерялась в первый момент. И позже не смогла совладать со своей силой, когда увидела в этой комнате твою убийцу. Только по этой причине напала.

— Не стоит объяснять, — прервал Кериас, — я знаю это сам.

Я ощутила быстрое движение, легкий рывок и разворот, и вновь оказалась лицом к лицу с повелителем. Он окинул меня быстрым взглядом и выпустил, будто принял окончательное решение.

— Объяви остальным, что император изменил свой выбор, остановив его на другой кандидатке.

— На ней? — Кажется, кошка отказывалась верить своим ушам, впрочем, как и я.

— Что тебя удивляет?

Кериас говорил и действовал спокойно, но я вдруг снова ощутила его напряжение. Словно это последнее решение стоило ему немалых усилий. Будто после напоминания кошки он вновь признал во мне убийцу, и все прежние чувства рванулись наружу. Его рот скривился, а мне почудилось, что боковые резцы, чуть выглядывавшие наружу, слегка удлинились. Император стремительно отвернулся и вновь отошел к высокому полукруглому окну.

— Удивляет? Помимо того что эта женщина хладнокровно убила тебя, используя твою же защиту?

— Да, помимо этого.

Легкая насмешка в голосе, расслабленная поза, но чувство чужого напряжения не отпускало меня. А потому я все еще не решалась вступать в спор, а тем более уточнять, будет ли император интересоваться моим мнением насчет принятого решения. Ведь ответ был закономерен. Зачем иначе я явилась на отбор фавориток, как не с целью стать избранницей?

— Помимо этого у меня возражений не найдется.

— Вот именно!

Кериас развернулся стремительно и сжал ладони, пряча отрастающие когти.

— Ситуация такова, Эвелин, и не мне тебе объяснять, что без аретерры нет шансов. Ана прошла со мной обряд, стала моей парой, но теперь зверь отверг ее как более слабую. Я заперт здесь, в собственном дворце, потому что не умею контролировать обращения, потому что не сросся со второй ипостасью. Я единственный из ныне живущих ликанов обладаю этой способностью. И некому поделиться опытом, передать знания, а потому приходится учиться самому. Ты знаешь о волнениях за пределами столицы, знаешь, что княжества объединяются под началом Иннеи, а по стране ходят слухи о безумии нового императора, о его связи с магами, об опасности, нависшей над страной. В этих условиях я не могу показывать слабость, не могу отступиться, иначе для чего люди с родственной мне кровью убили себя? Я обязан показать, что традиции будут соблюдаться неукоснительно и для людей ничего не изменится. Монтерра, процветающая во времена Ириадена, и дальше останется сильной империей. Послы от княжеств в ожидании, шпионы и убийцы рыскают вокруг дворца. Дипломаты других стран надеются на обещанную встречу с владыкой и не покидают столицу. Все желают присмотреться, сделать собственные выводы, донести своим правителям. Пока я окружен сторонниками, но остальным только дай повод. А теперь представь, что я назначу такую встречу и в какой-то момент потеряю самообладание. У всех на глазах обращусь в гигантского рассерженного барса. Добавь к этому вероятность, что зверь кого-то растерзает, и можешь ставить крест на всех планах, которым не суждено воплотиться в реальность, и на мечте о новой империи, где маги и люди живут вместе.

— Кериас. — Кошка позвала тихо, с мольбой в голосе, словно призывала его успокоиться.

Эвелин, как и я, ощущала его напряжение. Оно витало в воздухе, давило на его плечи грузом сделанного выбора. И каждое слово, произнесенное императором, раскрывало для меня целую пропасть проблем, которые ему предстояло решить.

Иннея — старейшее и самое крупное, процветающее княжество, давно выдвигало свои претензии на престол Монтерры, хотя ни разу не было доказано, будто это иннейцы провоцировали дворцовые перевороты. Сейчас же угроза оказалась реальной как никогда. Кериас остался со сторонниками, способными предать и переметнуться к сильнейшему. Только маги были его опорой. Ослабевшие за века заточения потомки великих волшебников, они сами цеплялись за него как за единственную надежду. И он не мог их предать.

— Кериас. — Тихий голос кошки не привел его в чувство, разбуженный, запертый в человеческом теле зверь вновь поднял голову, зарычал голосом владыки.

Как прежде боролся со сжигающим его мозг безумием, так и теперь Кериас пытался совладать с частью себя. Он выбросил руку в сторону, и я ощутила знакомое чувство, будто вокруг талии обвилась широкая невидимая лента. Меня рвануло вперед и бросило в мужские объятия. Щека прижалась к обнаженной мускулистой груди, его руки сомкнулись вокруг моего тела, вновь даря ощущение странной близости, когда мы находились совсем рядом, но очень далеко друг от друга. Он снова дышал мной, снова прикасался, но искренне ненавидел за предательство. Похоже, одно воспоминание об этом повергало Кериаса в ярость. Разве сможет однажды преданный другой женщиной, но вновь рискнувший поверить мужчина когда-то меня простить?

— Я обо всем распоряжусь. — В голосе Эвелин тоже прозвучала усталость. — Ее поселят в смежных покоях, чтобы… — она замолчала, подбирая слова, — чтобы всегда была под рукой.

В новые комнаты меня проводила растерянная и растерявшая всю строгость дама с отбора.

— Вот, леди, надеюсь, вам здесь понравится, — обвела она рукой роскошную спальню, — позже подойдет ваша новая горничная.

Она произнесла положенные слова, совершенно позабыв, что по новому статусу ко мне следует обращаться «миледи». Я же, в свою очередь, не обратила внимания на окружающее великолепие. Появилась возможность обдумать, в какой ситуации оказалась, но пока я настолько терялась в ощущениях, что попросту повалилась на кровать и стала созерцать расписанный фресками потолок.