Человек с топором - Юрий Никитин

— Зато сползаем по спирали, — хмуро сообщил Мрак.

— Олег, было время, когда я вытаскивал вас с Таргитаемв Лесу или в Песках… Но здесь, если ты сложишь лапки, то… словом, Таргитаю ужене помочь.

— Тар… гитаю?

— Ты уже забыл, из-за чего мы здесь? Олег, я не богвесть какой расчетчик, но даже мне видно… а это значит, что даже и козепонятно, что мы падаем.

— Ага, — прошептал Олег слабо.

— И еще понятно, — сказал Мрак громче, — чтонам не вырваться.

— Ого, — сказал Олег одними губами.

— Это черная звезда, понял? — сказал Мрак ещегромче. Он не был уверен, что Олег с его сумеречным сознанием понял, и повторилнастойчивее:

— Из ее поля тяготения уже не вырваться.

Олег слабо спросил:

— А почему мы еще не там?

— Я сжег остатки своего сала, — огрызнулсяМрак, — на торможение. Даже не на торможение, а рванулся, чтобы падать непрямо, а по спирали. И в тебе тоже сала не осталось…

Спустя долгое, очень долгое время Олег шевельнулся снова.Мрак находился в полуобмороке от слабости, не знал, проходят ли годы илипикосекунды, но Олег все же пошевелился, и тут же Мрак ощутил, с какойскоростью в Олега вливается мощь. Он поглощал всей поверхностью теларазреженный газ, что составлял корону темной звезды, и даже поглядывал на серуюповерхность планеты, так это образование, казалось, выглядело. Стоило великоготруда напомнить себе, что эта твердая поверхность вовсе не черная звезда, ту невидно вовсе. Звезда становится черной в течение двух тысячных секунды, онапрактически мгновенно падает на сингулярность, сама черная звезда сейчас там,внутри этого… что кажется планетой, она выглядит, как горошина в футбольноммяче… нет, даже как в середине огромного воздушного шара для перелетов черезТихий океан.

Хотя, сказал он себе хмуро, она никак не выглядит, она уженевидимка, не выпускает ни кванта света, но Олег, похоже, задумал отчаянное…

— Не смей, — сказал он быстро.

— Этот слой может оказаться тоньше миллиметра!

— Что тебя пугает?

— То, что за ним, — ответил Мрак нервно.

— Стоит переступить черту, ничто уже не удержит отпадения!

— Каким высоким языком заговорил, — буркнул Олег.

— Ты мне еще расскажешь, как старушек переводить черезулицу. Потом.

— Выбраться бы только, — сказал Мрак тоскливо.

— Я тебе что хошь расскажу!… Только, Олег, давай так: япопробую зачерпнуть с этой поверхности.

— Почему ты?

— Если повезет, то мы вдвоем вырвемся из этих цепкихлап. Если нет, то ты сумеешь один добраться к Таргитаю и помочь. Это просторазумно, Олег! Ты же разумный?… А вот если ты погибнешь, то, считай, мыпогибнем оба. Я без тебя из этого ужаса не выберусь, это точно.

Олег сжался в немыслимо малый объект, почти в сингулярнуюточку, так показалось Мраку. Поверхность заблестела нестерпимо ярко, точкамедленно опустилась ниже… еще ниже…

Мрак затаил дыхание. Вот прямо оттуда начинается танеобратимость, когда любое тело будет захвачено чудовищной гравитацией темнойзвезды. И — все. Никакими силами уже оттуда не вырваться. По сказкам физиков,Олег будет падать на поверхность бесконечно долго, целую вечность… и все-такине коснется, ибо Вселенная к тому времени, за такой долгий срок, самарассыплется на атомы. Но что ему от того, если его тело, даже такое плотное исжатое, все равно будет вскоре разорвано приливными силами?

Блеснуло, потом еще и еще. Мрак боялся дышать. Яркая точказависла над самой шварцшильдовской сферой, видимой по серому покровуразреженных газов. Там что-то происходило, Мрак страшился даже представить, чтоделает Олег, но если ему не изменяет зрение, то Олег завис над самой сферой, некасаясь, не переходя опасной грани, из-за которой возврата нет…

Блестка стала ярче, росла. Олег возвращался, одновременноперестраивая атомную решетку. Вскоре пылающий шар возник перед Мраком, голоспрокричал торопливо:

— Хватай канистру! Надо драть отсюда!

Мрак ощутил, как в него ударился комок твердого вещества,немыслимый в этом секторе. Тело среагировало инстинктивно, он сразу же ощутил,как слабенький страх сменяется ужасом, но вместе со страхом наполнились жизньюи другие умирающие чувства, а затухающий инстинкт самосохранения судорожнопроверил все мышцы, волчьи лапы задергались, он сказал, захлебываясь словами:

— Да, Олег!… Да, куда угодно!… Давай выбираться…

— Тогда готовься.

— Да я давно готов! Еще как готов!

Черный космос сомкнулся над головой, теплое лоно принялоласково и нежно. В голове промелькнули иронические: «Как у Христа за пазухой»,«Лоно Авраамово», россказни йогов о самадхи асампрайната — состоянии высшегоблаженства, подумал, не смутные ли это воспоминания о внутриутробной жизни, ноискры разума гасли, он все глубже погружался в тепло, ласку, покой, счастье…

Грубые руки выдернули на холод, где он сразу, какноворожденный, с такой силой ощутил отвратительность своей массы, гравитацию,холод окружающего мира, что вскрикнул.

Страшный нечеловеческий холод, минус двести семьдесят поЦельсию, пронизал тело и тут же исчез, растворился, его термоядерное сердцестало биться чуть чаще, все неудобства исчезли. Он висел в прежней пустотевакуума, и сколько Олег ни будет уверять, что это монолит, но это уже чересчур,тут сперва хотя бы усвоить простейшую арифметику, а потом и геометриюпространства, прежде чем до таких головоломок…

Олег осматривался, запоминал, потом Мрак снова услышал егопочти механический голос:

— Готов?… Соберись, а то контрасты…

— И ты чувствуешь? — удивился Мрак.

— А ты как думаешь?

— Ты ж бесчуйственный…

— Да, конечно, но по нервам бьет.

Снова лоно, Мрак пытался удержаться в сознании, но ужслишком сладостный покой, состояние ничем не замутненного счастья…

Вынырнули, осмотрелись, вернее, Олег осмотрелся и запомнилдорогу, снова нырнули. Нырнули, вынырнули. Нырнули, вынырнули. Олег чрезмерноосторожничал, останавливался часто, осматривался, заставлял и Мрака запоминатьзвездную карту, иначе назад дорогу не отыщут, а Мрак уже ошалел от видамножества солнц… уже не звезд, а огромных солнц, к которым приближались, чтобы«напиться». Почему-то чаще встречались гиганты, рядом с которыми родное Солнцевыглядело бы горошиной, пока не вспомнил, что Солнце, в самом деле, ну, звезданиже среднего и по размерам, и по массе. Но много раз приближались и к звездам,что размером были не крупнее океанского крейсера, однако вокруг них исправноносились планеты. Конечно, мертвые.