Человек с топором - Юрий Никитин

— Доживем ли?

— Ты выглядишь, — сказал Мрак то ли злорадно, толи с сочувствием, — как после агромадной пьянки. С бабами, плясками,цыганами… непотребными графинями.

— Все бы тебе бабы, — ответил Олег с мягкимупреком — Ты вперед смотри.

— Сам смотри, — ответил Мрак поспешно.

Они все еще летели в страшной черноте, а впереди блистал тотад, в который они вот-вот врежутся. Но затем этот пылающий диск началразрастаться, пошел во все стороны, превратился в огромный, на полнебаблистающий шар, и лишь потом от него начали отрываться блестящие искорки,расползались, и вот шар уже не шар, а просто очень плотный звездный рой, чторазлетается с каждой секундой…

Звезды побежали по сторонам, но Мрак решился оглянуться,когда за спиной, как он чувствовал, их набралось уже немало. Там все ещечернота, сердце сжало страхом, тело заледенело, но он перешел на рентген, вонзвезды уже ползут на свои места, пока еще темные, ибо черепахам-фотонам догнатьих, лихих скакунов, еще не по зубам. Или не по панцирю.

— Фу, — сказал он.

— Никогда не думал…

— Что?

— Эх, как я мчался, помню, на лихом коне! Быстрееветра… Выпущенную стрелу догонял в полете!… А что теперь? Оборзел так, чтоскорость света только что очерепашил. Правда, про себя. Вслух такое брякнуть,что имя Рода всуе, С падением скорости звездное небо приняло почти обычный вид.Мрак чувствовал, как его трясет. Проскакали расстояние, которое свет… свет!…проходит за двенадцать лет. Почти за двенадцать. А небо, чертово небо вовсе неизменилось. Ну, если присмотреться, то иные кристаллики вроде бы чуть-чутьсдвинулись. Но все остальные — как вбитые в небо гвозди! Это что же, для этихзвезд они двое как будто и не двигались? Двенадцать световых лет — что открыльца до курятника?

Мир перевернулся, звезды прочертили серебряными искрамичерное небо и застыли на новых местах. Мрак на миг ощутил дурноту, а когдапосмотрел вниз, под ноги, его бросило в жар. Внизу в черной бездне страшнополыхает темно-красный шар. От него идет зловещий свет, и Мраку почудилось, чтоони неминуемо упадут в этот ад, настоящий звездный ад.

— Да какого же…

— вырвалось у него испуганное, голос сорвался наультразвуковой всхлип.

— Олег!

— Да, — ответил Олег рассеянно. Его вновь чистоелицо, уже регенирировавшее, было спокойно-отрешенное. Мрак уловил интенсивныйпоток тяжелых частиц, что тянулся от Олега к звезде.

— Да… мы уже чувствуем тяготение.

— К черту эту небесную механику, — сказал Мракдрожащим голосом.

— Одно дело — лететь к этому чуду, когда оно впереди,другое — вот так, когда эта жуть внизу! Под ногами.

— Небесная механика, — согласился Олег все так жеотрешенно.

— Либо уживаться с нею, либо… умереть.

— Умереть?

— Ну да. Остаться в прошлом средневековье… это умереть.

— Ах, мы стихами заговорили!

— Нет, просто это одна из прописных истин.

Жуткое багровое солнце разрасталось, стало совсем пугающим.Хоть и поменьше Солнца, но огромное, а сейчас так близко, что чувствуется егообжигающий жар. Он тут же запоздало позволил коже впитать энергию, чем она ужеи так занималась: прихваченные из прошлой жизни рефлексы пробудились и начализаботиться об этом теле, так как с ним помрут и они, такие замечательныерефлексы. А о себе пусть заботится сам, если такой умный.

Тау Кита, сказал он себе, холоднее Солнца градусов натриста, что, конечно, пустяк при их миллионных температурах, но света даетпочти вполовину меньше, потому такое красное, как будто уже на закате.

До чужого солнца оставалось всего каких-то сто-двестимиллионов километров, но сейчас Мрак научился воспринимать эту цифру без смеха.И даже со словцом «всего». Этих Мрак посмотрел во все стороны, Олег же,напротив, застыл, к чему-то прислушиваясь. Мрак попробовал последить за еголокаторами, но Олег, похоже, на этот раз шарил в себе, замечательном, полагаяэто самым интересным.

— Ну и что? — сказал он сердито.

— Олег, не спи. Я все-таки человек. Мне нужна твердьпод ногами. Возможно, когда-нибудь я и привыкну жить в открытом космосе, но щасмне нужна под ногами твердь! Да что там я — бог тоже такой же чудак: твердьсотворил, не восхотел вот так вечность порхать среди звезд и туманностей…Кстати, не столкнуться бы на перекрестке. Здесь светофоров что-то не зрю.

— Ты их просто не видишь.

— А ты?

— И я, — печально признался Олег.

Он наконец подвигал глазами, не поворачивая головы.Возможно, он старался увидеть крылатых людей, которыми бог населил космос.Наверняка его первая попытка могла быть именно такой, ведь сам он висел впустоте… До тверди додуматься мог попозже.

— Ты прав, — признался он с неохотой.

— Здесь планет нет…

Мрак сказал зло:

— Тогда на кой черт?

— Что?

— Эта звезда. Если светить некому?… Стоит фонарь средибескрайнего поля, электричество зря палит!…

Олег посмотрел на него украдкой, Мрак в самом деле думаетто, что говорит, вздохнул.

— Тогда к соседней звезде?… Как ее, Когтю Барса…

— Какому Когтю Барса? — удивился Мрак.

— Что у тебя за названия, гробокопатель? Это СлезаИгуатогегии, Потерявшей Любимого!

— Какая еще слеза, — проворчал Олег.

— Коготь Барса — так эту звезду знали в Ассирии. Ятогда, если хочешь знать, астрономией увлекался! Собственную обсерваториюпостроил, все звезды наизусть до сих пор…

— А я астрономией как-то увлекся в период царствованияИехунда Блистательного, — сообщил Мрак с невеселой усмешкой.

— Тоже, гм… знал. А с современными кликухами — туго?

Олег сказал сердито:

— Не вижу причины все бросить и запоминать новыеназвания! Словом, Мрак, ты хочешь здесь остаться?… Тогда я пошел.

— Нет-нет, — ответил Мрак.

— Как же я тебя отпущу одного, убогого?

— Тогда не спи. А то у меня уже все начинает трястись…Здесь хорошо, мы от гула укрыты звездой, ее влиянием, а что там? Этот страх уменя уже в костях! Но и к звезде слишком близко — страшно. Я же не знал, чтомогу быть таким точным… Словом, выныриваем поблизости, но так, чтобы в БольшомКосмосе, понял?

— Понял, — ответил Мрак.

— Чтобы сразу шмыгнуть через границу?

— Да. Готов?

— А если скажу, что нет?

— Я же вежливый, — пояснил Олег.