Скорбный урожай - Дженнифер Роу

Берди подняла бледное острое лицо, Тереза улыбнулась ей, а Тоби, откашлявшись в своем углу, признался:

– По правде сказать, мне и самому с трудом верилось в самоубийство. Для нас стало неожиданностью, что миссис Салливан знала покойного раньше. Так уж вышло, что у нас руки не дошли сравнить фотографии с негативами, найденными в бумажнике. – Тоби помолчал и провел ладонью по лысой макушке. – Но мне тоже показалось, мисс Делейни, что самоубийство не в характере миссис Салливан. – Он кивнул Кейт, и та в ответ просияла от удовольствия. – По этой причине, – продолжал Тоби, – я принял кое-какие меры: проследил, чтобы сняли отпечатки пальцев на веранде, где открыли газ, и забрали из кухни в лабораторию пустую бутылку из-под молока. Снятие отпечатков принесло свои плоды, как большинству из вас уже известно. К сожалению, бутылку и кружку, которую мы тоже захватили, успели тщательно вымыть, так что если там и было снотворное, нам не удалось обнаружить его следов. В итоге мы не можем сказать с уверенностью, подмешали снотворное в молоко или мисс Салливан выпила его раньше, например в парке, где, насколько я понимаю, она заказала чашку кофе.

Тоби выдержал паузу, но никто не шелохнулся: все молчали, – пока не раздался голос Анны:

– А как преступник добрался до молока в доме Терезы?

– Вероятно, тем же путем, миссис Трелор, каким позднее злоумышленник добрался до газового обогревателя. Ключ от боковой двери миссис Салливан висит, как известно всем присутствующим, возле телефона на кухне мисс Олкотт. Всякий может взять его и в любое время проникнуть в соседний дом – нет ничего проще.

– Да, конечно, понимаю. – Анна рассеянно провела ладонью по лбу. – Я забыла, что все об этом знали.

– Берди, давай двигаться дальше, – с беспокойством сказала Кейт. – Пока мы еще ни к чему не пришли. Ты кого только не подозревала, но потом снимала с них все подозрения. К счастью, – поспешно добавила она.

– Совершенно верно, Кейт. Именно такое чувство меня и преследовало – что я топчусь на месте. Задумалась о Крисе, но не нашла у него мотива. Подумала о Сонси – и снова та же история. Она едва знала Дэмиена Трелора. Тебя и Джереми я вообще не принимала в расчет – возможно, несправедливо, – но ничего не поделаешь. Я присмотрелась к Родни и опять же не увидела побудительных мотивов для убийства Дэмиена, разве что один, крайне слабый. Родни считал себя в известной степени ответственным за благополучие матери, однако вряд ли пошел бы ради нее на убийство. К тому же мне показалось, что его, вероятно, устроило бы, если б Анна сбежала с Дэмиеном. Он снова остался бы единственным ребенком в семье, и все внимание матери досталось бы ему.

– Ты меня поражаешь, Берди, – покачал головой Джереми. – Похоже, слово «жалость» тебе не знакомо.

Берди внимательно посмотрела на него, стекла ее очков блеснули.

– Так или иначе, тогда я почувствовала, что оказалась в тупике. Поиски ни к чему не привели. Я решила, что нужно взглянуть на дело по-новому. В самом начале высказывалось предположение, что убийца, возможно, человек посторонний и мы ничего не знаем о его мотивах и передвижениях. Но в действительности я не сомневалась, что речь идет о семейном деле. Вернее, о «семейно-дружеском», я бы так сказала. – Она со слабой улыбкой обвела взглядом лица собравшихся, но никто, кроме Элис, не улыбнулся в ответ. – Вот я и подумала: если убийцей может быть посторонний человек с неизвестным мне мотивом, то почему ни у кого из окружения семьи Тендер не может быть мотива, который был бы для меня загадкой. В конце концов, никто ведь не подозревал, что у Терезы имелись свои резоны убить Дэмиена Трелора. Может, кто-то еще пожелал убрать его с дороги?

Теперь Берди говорила уверенно и властно. От ее гибкой поджарой фигурки исходила невероятная сила. В палате все явственнее, все острее чувствовались страх и скованность.

– Итак, я сделала то, что мне следовало сделать с самого начала: задумалась о компании, к которой присоединилась несколько дней назад. Мне пришло в голову, что все события и разговоры в доме вертелись вокруг одной главной темы: матери и дети. Материнская ревность и собственническое чувство, детская зависимость от матерей и так далее. Мы видели Терезу и Нел, Кейт и Зои, Анну с ее ожесточенным неприятием материнства и, наконец, самый очевидный и яркий пример – главенство Бетси над всеми ее детьми и их зависимость от нее в той или иной мере. Кейт как-то сказала, что, если бы убили не Дэмиена, а Бетси, в доме нашлось бы по крайней мере двое подозреваемых, на которых все с легкостью указали бы пальцем. Она, конечно, пошутила, но лишь отчасти.

Кейт бросило в жар. Сонси наверняка поняла, о чем шла речь, и обиделась, что она сплетничала о ней с Берди. Бедняга съежилась, тесно прижавшись к Крису. Лицо ее казалось пепельно-серым. О господи, и зачем Берди вздумалось заговорить об этом?

Берди опустила взгляд.

– Я долго думала над словами Кейт. Разумеется, она была права. Из всех людей в доме, включая Дэмиена Трелора, Бетси – единственная, вокруг кого постоянно кипела буря страстей. В отношениях с близкими она вела себя крайне рискованно. К примеру, ее обращение с невесткой можно назвать непрерывной пыткой, хотя и мягкой.

– Это полная чушь! – воскликнула Анна. – Совершеннейший вздор…

– Это правда, Анна, – тихо произнес Крис.

– О, ради бога! От Сонси требовалось только постоять за себя! Не быть маленькой плаксой!

Кейт на мгновение зажмурилась, чтобы отгородиться от слишком резкого света и от визгливого, полного злобы голоса Анны. «И все же это правда, – подумала она. – Сонси следовало бросить Бетси вызов. Впрочем, в последнее время Бетси присмирела, выглядела насмерть напуганной. Не рой другому яму… бедняжка Бетси». Кейт вспомнила утро в старом доме. Элис, Бетси, Зои, Сонси. Элис в своем лучшем наряде смотрит на яблони. Бетси вскрывает брикеты с замороженной едой. Зои сидит на полу перед ковчегом и прилаживает шляпку на голову жены Ноя. Сонси, измученная и бледная, пришивает оторванную пуговицу к красному халатику…

Глаза Кейт широко раскрылись, в памяти всплыла красная шляпка жены Ноя. Она вдруг вспомнила, где видела эту шляпку. В ушах раздался голос Зои: «…Я нашла ее в дальнем конце сада…» Перед мысленным взором встало лицо Сонси в самый первый вечер, на кухне. Лицо, искаженное ненавистью и жаждущее смерти. Смерти Бетси.

А в следующий миг Кейт необычайно ясно увидела картину преступления. Дэмиен сидит в саду, на излюбленном месте Бетси. В бледно-голубой куртке с опущенным капюшоном, несмотря на порывистый холодный ветер. Дэмиен размышляет о Нел и Терезе, о жизни, которую собирается начать с чистого листа, строит планы на будущее. Очередной самообман, последняя иллюзия. Он сидит тихо, склонившись вперед. Темная шерстяная шапка скрывает его волосы, белая полоска шеи светится в тумане.

Убийца крадется по холлу старого дома. Она пылает ненавистью и злобой. В руках у нее комок ваты и бутылочка. Вот она останавливается у двери в спальню и прислушивается. Сердце ее бешено колотится. Она заглядывает в комнату и видит Уилфа Тендера одного в постели. Ее жертва не спит. Что ж, значит, так тому и быть. Убийца пробирается дальше, в гостиную, выскальзывает в заднюю дверь, пока Бетси прячется в темной кухне – стоит не дыша, холодеет от необъяснимого страха, а затем быстро шмыгает в спальню, в свое безопасное гнездышко. Убийца бесшумно спускается по лестнице, обшаривает взглядом сад и видит того, кого хочет видеть больше всего на свете, – Бетси Тендер. Та сидит на своем обычном месте, под яблоней. Ее бледно-голубая куртка мерцает в тумане, черноволосая голова опущена, белая шея светится в темноте, словно мишень.