Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

что работали с полковником Хаусом в его Inquiry, а устойчивые отношения между Хаусом и Олдричем сложились только в 1932 году. Любопытно, что в состав попечителей Фонда Рокфеллера Олдрич и наш герой Фостер Даллес вошли в одном и том же 1935 году — так что еще неизвестно, совет в те годы стал «рокфеллеровским» или же рокфеллеровский фонд — «советским». Но не будем ударяться в конспирологию — мы помним, что властные группировки характеризуются прежде всего совместной деятельностью, а не просиживанием штанов в одних и тех же совещательных органах.

В любом случае, к началу 1940-х Фостер Даллес был уважаемым человеком, совладельцем крупнейшей юридической фирмы, признанным экспертом по международным отношениям, обладавшим, пожалуй, наиболее обширными связями из всех упоминавшихся в этой главе персонажей. Тот факт, что его фамилия до сих пор ни разу не всплывала в нашем рассказе, связан со спецификой довоенной деятельности Фостера — он главным образом занимался международными делами. Ситуация резко изменилась, когда с началом Второй мировой войны Фостеру пришлось вернуться в США[343] и обратить внимание на внутреннюю политику:

Фостер поставил на поток подготовку статей… Деловые круги разыскивали его для выступлений. Он проявил себя как внешнеполитический эксперт и уверенно двигался к политической известности. Его интерес к Республиканской партии усугубился благодаря знакомству с Томасом Дьюи, многообещающим юристом, которого он пытался нанять в качестве адвоката для Sullivan and Cromwell. Вместо этого Дьюи решил баллотироваться на пост окружного прокурора и был избран[344]… В 1938 году Дьюи стал республиканским кандидатом в губернаторы штата Нью-Йорк, и, несмотря на поражение, кампания сделала его восходящей звездой в партии. Фостер стал ментором Дьюи в вопросах внешней политики и тем самым нашел для себя мощный канал политического влияния [Kinzer, 2013, р. 139].

Вот это уже больше похоже на группировку — богатый и влиятельный человек берет «под крыло» восходящую звезду Республиканской партии. Перед кампанией 1952 года у республиканцев было два явных лидера — Тафт и Дьюи; почему же последний не стал выдвигать свою кандидатуру? Обратимся к периоду, предшествовавшему выдвижению Эйзенхауэра:

Он [Эйзенхауэр] находился под растущим давлением либералов-республиканцев… Генри Кэбот Лодж-младший, сенатор от Массачусетса, возглавил группу республиканцев-интернационалистов, которые организовали кампанию в поддержку Айка в Новой Англии. Начали появляться первые значки «I like Ike». В то же время губернатор Нью-Йорка Томас Дьюи, который был побит Трумэном в 1948 году, умолял Айка спасти Америку «от попадания в ад в сумке с патерналистско-социалистической диктатурой» [Kinzer, 2013, р. 139].

«Умолял» от лица второго, а то и первого человека в партии (губернатора крупнейшего штата и протеже Фостера Даллеса) — звучит достаточно иронично. Можно предположить, что Дьюи предложил Эйзенхауэру идти в президенты вместо себя — с использованием всего накопленного за две предыдущие попытки политического капитала. А впрочем, только ли политического?

По рекомендации Сидни Вайнберга, крупнейшего спонсора движения «Граждане за Эйзенхауэра», Клей предложил Айку назначить кливлендского промышленника Джорджа Хамфри министром финансов. Клей, который знал Хамфри, подтвердил, что тот был безупречным республиканцем-консерватором и имел репутацию исключительно умного человека. Эйзенхауэр назначил Хамфри, даже не встречаясь с ним [Perret, 2000].

Получается, что вовсе не Олдрич, а Вайнберг являлся самым влиятельным спонсором Эйзенхауэра (раз его рекомендации тот выполнял, даже не встречаясь с рекомендуемыми)?! Что же это был за человек и какую роль он играл в политических раскладах 1950-х? Как вы, наверное, уже привыкли, персонажи нашей истории бывают либо юристами, либо банкирами; Сидни Вайнберг — как раз второй случай. В 1907 году 16-летний Сидни устроился на работу в один из старейших американских банков, Goldman Sachs, простым клерком за 3 доллара в неделю. Через 20 лет, в 1927 году, он стал партнером банка и занялся формированием инвестиционного подразделения — Goldman Sachs Trading Corp., занимавшегося не только скупкой акций, но и созданием трастовых фондов, собирающих для этого денежки с граждан. В 1930 году эту инвестиционную деятельность ждал полный крах (вместе со всей фондовой биржей), в результате чего Вайнберг получил повышение — стал старшим партнером банка.

Читатель. Очень интересно; этот Вайнберг что, был родственником Голдмана или Сакса?

Теоретик. Вовсе нет, повышение он получил вполне заслуженно. Помните Давида Ламара, продавшего Рокфеллеру-младшему ничего не стоившие акции за миллион долларов? Для инвестиционного бизнеса Goldman Sachs миллион был разменной монетой:

Золотым веком Goldman Sachs стали 11 месяцев, начавшиеся 4 декабря 1928 года. В этот день была образована Goldman Sachs Trading Corporation. Это был инвестиционный траст с единственной функцией — покупкой акций других компаний; было выпущено акций на 100 млн долларов, из которых 90 % — проданы населению… В феврале Торговая корпорация была объединена с Корпорацией финансовых и промышленных акций, еще одним фондом; суммарные активы составили 235 млн долларов. В июле объединенная корпорация создала дочернюю Shenandoah Corporation, выпустившую привилегированные и обычные акции на сумму 102,3 млн долларов, также пошедшие на покупку сторонних акций… В августе Shenandoah основала Blue Ridge Corporation — для сбора 142 млн долларов. Несколькими днями позже Торговая корпорация провела дополнительную эмиссию акций на 71,4 млн долларов [Galbraith, 1977, р. 208].

Меньше чем за год дочерние фирмы Goldman Sachs позаимствовали у американских граждан 550 млн тогдашних долларов (для сравнения — это больше, чем Рокфеллер-младший потратил на благотворительность за всю свою жизнь), — и оставили их с обесценившимися после краха 1929 года акциями обанкротившихся компаний. Вырученные миллионы растворились в финансовой системе Уолл-стрит, и часть их, судя по выросшему статусу Вайнберга, успешно прилипла к рукам владельцев самого Goldman Sachs.

Руководителем этой масштабной экспроприации — директором Shenandoah и Blue Ridge — был Джон Фостер Даллес. Более чувствительный человек на его месте мог бы усомниться, но Даллес сохранил непоколебимую веру в капиталистическую систему [Galbraith, 1977, р. 208].

Один из обманутых вкладчиков, Уильям Марко, судился с руководством Blue Ridge[345] до 1959 года; поскольку против него работала крупнейшая юридическая фирма США, результат процесса был вполне предсказуем. Но нас интересует не «грабительская сущность капитализма», ради разоблачения которой Гэлбрейт вспомнил эту историю, а несомненный факт тесного партнерства Вайнберга и Фостера Даллеса еще в 1930-е.

Коль скоро Фостер Даллес не просто знал Вайнберга, а прокрутил совместно с ним сотни миллионов долларов (и даже отвечал за это в суде), представляется весьма сомнительным, что они, не сговариваясь, решили поддержать Эйзенхауэра. Куда более вероятным выглядит другой сценарий: Дьюи совместно с