Мой талисман - Татьяна Романова

«Дай им Бог долгой и счастливой любви, – подумала она. – Пусть у них будет много детей».

Ольга заметила, как императрица-мать вытерла глаза и как растроганно сверкают непролитые слезы во взгляде Елизаветы Алексеевны. Юную великую княгиню сразу полюбили при дворе все, и в этом вопросе две императрицы, враждовавшие почти двадцать лет, были едины. И когда государь объявил, что подарил молодоженам Аничков дворец, обе царицы очень обрадовались.

Вечером после венчания, на балу в Георгиевском зале Ольга принимала все приглашения на танец, чтобы только не попасть в неловкое положение из-за принца Вильгельма. Немцы уезжали завтра утром обратно в Берлин, и молодой человек отчаянно пытался объясниться с княжной, покорившей его сердце. Ее маневры увенчались успехом. Ольге удалось избегать принца почти до окончания бала и, увидев, что император, предложив руку Елизавете Алексеевне, отправился с ней в Аничков дворец приветствовать молодых в новом доме, девушка тихо выскользнула через боковую дверь. Она сбежала по служебной лестнице во внутренний двор и, свернув на набережную, села в ожидавший ее экипаж. Княжна вернулась на Миллионную улицу уставшей, но довольной. Завтра она могла не являться на службу, а послезавтра принца Вильгельма уже не будет в столице России.

Июль и август Ольга провела вместе с великой княгиней в Павловске. Она радовалась счастью юной женщины, которую успела полюбить. Молодая семья жила весело, много танцевали, устраивали шарады, катались верхом. Вокруг великокняжеской семьи собралась такая же молодежная компания. Но Ольга, которая ценила веселую и дружелюбную атмосферу Павловска, мыслями все время возвращалась к своему горю. Если бы Сергей дал ей знак, что он хочет вместе с ней побороться против судьбы. Можно было еще раз попытаться… Ведь великая княгиня, прожив с мужем первый месяц, не была беременной, и, похоже, это никого не убивало. Почему же она так отчаялась, сделав только одну попытку? Но Ольга уже не могла ничего исправить. Она написала Сергею, а он не стал за нее бороться.

Устав мучиться неизвестностью, надеясь, что дома ее, возможно, ждет письмо от жениха, княжна отпросилась на пару дней в столицу. Александра Федоровна отпустила свою любимую фрейлину, наказав обязательно вернуться через день к балу-маскараду. Ольга ехала домой и всю дорогу молилась, прося послать ей знак. Но тетушка только виновато развела руками. Письма не было. Княжна сникла, ушла в свою комнату и проплакала всю ночь. Утром она собралась с силами и, чтобы не пугать тетушку своим убитым видом, решила уехать.

День выдался теплым, кучер опустил верх коляски, и княжна катила по Невскому проспекту, подставив лицо последнему летнему солнцу. Вдруг ее как будто что-то толкнуло. Ольга посмотрела по сторонам, пытаясь понять, в чем причина, и наткнулась на жесткий взгляд. Около красивого серого дома, как знала княжна, принадлежавшего помощнику министра просвещения князю Ресовскому, стояла бывшая камер-фрейлина Сикорская. Она с ненавистью глядела на Ольгу, но самым ужасным было не это. Кошмарным было то, что эта женщина была на сносях.

Если бы можно было убить взглядом, Сикорская с наслаждением сделала бы это, ведь ненавистная княжна Ольга катила по Невскому проспекту в прекрасном дорогом экипаже, запряженном тройкой светло-серых орловских рысаков. Мадам Кларисса все-таки обманула Наталью: Черкасская не только не заболела, а была совершенно здорова и стала еще красивее. Даже издали было видно, что на девушке сшитое по последней моде нежно-лавандовое платье и золотистая соломенная шляпка, отделанная лентами одного цвета с платьем и кружевами. Сикорской показалось, что ее соперница расцвела, как это бывает с восемнадцатилетними девушками. Тонкая рука, держащая кружевной зонтик, округлилась, приняв законченную форму, высокая шея переходила в точеные плечи, а головка с безупречным профилем и массой блестящих каштановых локонов была так изящна, что напоминала мраморные статуи Летнего сада.

Наталья почувствовала, что этот удар сломал ей хребет. Все последние месяцы, которые она прожила как в аду, ее грела мысль, что женщина, вставшая на ее пути, теперь умирает от болезней, потеряв свою красоту. И вот – она своими глазами видит, что та стала еще красивее. У мадам Клариссы не было ничего святого, и она в тот раз обманула Наталью так же, как и обобрала с домом. Сикорская подумала, что зря она связалась с Минкиной, а потом с этой Клариссой. Если бы не они, она ничего не знала бы о ворожбе и не попыталась бы построить свою жизнь на таком гнилом фундаменте. Женщина тихо выругалась, глядя вслед проехавшему экипажу, и вошла в дом. Нужно было незаметно проскользнуть во флигель, пока ее не заметили. Разговаривать со своими мучителями сейчас у нее не было сил.

То, что произошло с ней после венчания с тут же умершим Смушкевичем, Наталья не могла представить и в страшном сне. Когда князь Ресовский отвел ее в роскошную спальню, расположенную рядом со своей, женщина обрадовалась. Он хотел от нее ребенка, поселил в своем доме, это было очень обнадеживающе. Да, он сказал ей, что женщины его не интересуют, это Сикорскую даже устраивало, по крайней мере, он не будет смотреть на то, что она некрасива, а дальше дело было за ней – родить ребенка и стать незаменимой. Женщина размечталась о том, как постепенно заберет власть в свои руки в этом прекрасном доме. В той ситуации, в которой находится князь, он вряд ли еще раз решится на связь с женщиной ради получения наследника, значит, ее ребенок будет единственным, это открывало очень соблазнительные перспективы.

«Пусть бы он пришел ко мне уже сегодня, – подумала тогда Наталья, – чем черт не шутит, вдруг ему понравится со мной».

Ее размышления прервал стук в дверь. Она откликнулась, приглашая гостя войти, и красиво выгнулась в кресле, стараясь выпятить грудь. В дверях появился Ресовский, одетый в парадный английский фрак, а следом за ним вошел огромного роста широкоплечий молодой блондин в ярко-красном камзоле, белых панталонах и блестящих черных сапогах. Похоже, блондин был кучером, поскольку в руках держал хлыст для верховой езды.

– Добрый вечер, мадам, – хищно улыбнулся Ресовский, – вот я и вернулся. Хочу сообщить, что ваша тезка Белозерова была очаровательной невестой. Сейчас она, как я думаю, выполняет свой супружеский долг, я очень возбужден размышлением на эту тему, поэтому решил не откладывать нашу с вами встречу. Познакомьтесь, это мой Тимоха. Надеюсь, что вы быстро привыкнете к его присутствию и не станете стесняться.

– Как, к присутствию, – пролепетала пораженная Сикорская. – Что вы хотите этим сказать?

– То, что сказал, – пожал плечами князь, – мой Тимоха будет присутствовать при наших, так сказать, играх.

– Зачем? – Наталья взглянула в наглые глаза огромного блондина и ужаснулась, он смотрел на нее с ненавистью.

– Тимоха, покажи ей, зачем, – распорядился Ресовский, развязывая шейный платок.

Блондин снял свой яркий камзол, закатал рукава белой рубашки и, подойдя к Наталье, схватил ее за волосы.

– Сейчас узнаешь, любопытная сука, – прошипел он в ухо женщине и свободной рукой рванул ворот ее платья. Платье мгновенно разлетелось на две половины и скользнуло к ногам женщины. За ним последовали корсет и рубашка. Блондин был так силен, что без видимых усилий разорвал шнуровку корсета двумя согнутыми пальцами. На Сикорской оставались только чулки и туфли, когда Тимоха швырнул ее на ковер.