Сто великих криминальных драм XX века - Марианна Сорвина

Вадик прикрыл злополучный кооператив «Фонд» и открыл в 1990 году кооператив «Форс», где за три года невероятным образом погибли три начальника охраны. Первого взорвали в автомобиле. Второй, боксёр и карточный игрок, был найден убитым неподалёку от дома Розенбаума. Третий выпал из окна собственной квартиры, которую перед этим поджёг сам: говорили, что он был наркоманом.

Второй начальник охраны познакомил предпринимателя с «ворами в законе» Циркулем и Борей Ястребом, главой коптевской группировки. Жена Ястреба даже устроилась на работу в кооператив, а Циркуль с Ястребом стали новой «крышей». Но Циркулю хотелось контролировать наркотрафик, и он собирался взять у Розенбаума 400 тысяч долларов на покупку колумбийского кокаина у пушкинских бандитов. Деньги выдавались только с согласия казанского партнера Розенбаума, которого должен был уговорить начальник охраны. Тот вроде бы отказался. И тут он совершенно некстати погиб возле дома владельца кооператива, после чего Цируль и жена Ястреба поспешно улетели отдыхать в Крым, а Вадика вновь таскали на допросы.

Ещё поговаривали, что Циркуль через Розенбаума организовал освобождение Япончика, а потом – что Япончик через Розенбаума Циркуля посадил. Согласитесь, всё это – Циркуль, Япончик – напоминает ещё одну детскую книжку – «Незнайку в Солнечном городе», которую Вадик тоже в дестве читал. Очевидно, Розенбаум и сам уже был не рад, что во всё это ввязался. Работал бы инженером в гражданской авиации или играл на концертах, а тут…

Он всегда отрицал свою связь с наркотрафиком и возмущался, что его подозревают в таких грязных делах. Поэтому бросил «Форс» и, вспомнив своё детство в немецкой спецшколе, создал новые кооперативы «Вена» и «Тироль» в поисках чистых путей. Теперь он занимался грузоперевозками и благотворительностью – спонсировал спортсменов, раздавал бесплатные обеды ветеранам и построил детский сад. Но в те годы обойтись без «крыши» было никак невозможно. И на него наехали «оборотни в погонах» из спецслужб.

Тем временем солнцевскими заинтересовались ещё и спецслужбы Швейцарии, а приехавший туда сотрудник РУОПа назвал в числе прочих фамилию Розенбаума. Ему вновь грозила перспектива стать важным свидетелем. А в Швейцарию как раз перебрался жить Михась.

В 1994 году Розенбаум в панике перевёз свою семью в Голландию и создал там фирму «Лорит». «Мы бежали от надоевших бандитов, милиционеров и чекистов», – говорила его жена Ирина. В Москве кооперативы Розенбаума прижали из-за таможенного дела: попытка остаться в стороне и не давать показаний только усугубила дело.

28 июля 1997 г. Розенбаум был убит в своём доме в Ойхрсхоте

Летом 1995 года Розенбауму звонил некий Костя из спецслужб, требовавший миллион долларов и угрожавший проверками. Не получив денег, он реализовал угрозу, и в кооперативы нагрянула налоговая полиция. Потом Костя перешёл к угрозам убийством.

В сентябре в подмосковной Лобне на своей даче двумя ударами финки был убит Григорий Розенбаум. Он был просто кандидатом наук и никогда не занимался коммерцией, но желание сына «повести за собой» решило его судьбу. Ещё через полтора месяца застрелили Виктора Титова, президента «Тироля».

Розенбаум, желая обезопасить жену и детей, стал осведомителем голландской полиции. Вид на жительство ему не давали, несмотря на ходатайство голландских служб, причём, как выяснилось, потому, что и в голландских ведомствах были люди мафии.

В Швейцарии в 1996 году арестовали Михася. Главным свидетелем должен был стать Розенбаум, но так и не стал. В ночь на понедельник 28 июля 1997 года он был убит в своём доме в Ойхрсхоте – пригороде города Эйндховен. В воскресенье он с деловыми партнерами вернулся из поездки по Израилю. Гости расположились на ночлег, а он поднялся на второй этаж особняка и лёг спать, не раздеваясь. Утром Розенбаум не спустился к завтраку, и обеспокоенные товарищи поднялись в спальню. Вадим лежал на кровати с простреленной головой. Как убийцы добрались до него, было непонятно: в доме находились шесть человек, во всех комнатах была сигнализация. Полиция пришла к выводу, что киллер проник в спальню через окно. Встрелов никто не слышал, очевидно, пистолет был с глушителем.

Кто избавился от Вадима Розенбаума – бандиты или «оборотни в пагонах» – не так уж важно: это было типичное заказное убийство 1990-х.

Вспоминается пухленький и кудрявый мальчик-шестиклассник, сидевший за соседней партой и поминутно тянувший руку: «Я знаю! Я знаю!» Единственное, чего тогда не знал Вадик Розенбаум – это своей судьбы.

На лекциях он говорил о Чемберлене, Версальском договоре, «пижамной» забастовке нашей делегации. Любимой темой Юрия Павловича были изыски дипломатии, ее закулисье… Рассказывая об инфляции 20-х годов, доцент вдруг упомянул свою мать:

– Моя мать была миллионершей. Она работала секретаршей, но получала в месяц миллион рублей. Впрочем, тогда сто рублей стоил коробок спичек.

Он устраивал на лекции игру: все должны были голосовать за политические положения, а он говорил, чьи это положения – белых, большевиков или меньшевиков. Он любил загадки.

Студентам было мало его лекций, они преследовали доцента даже за дверями института. Очевидно, ему хотелось отдохнуть, попить чаю, но он останавливался прямо посреди двора и снова начинал рассказывать.

Ближе к вечеру начиналась его вторая жизнь – театр, лекции по актёрскому мастерству и эстетике, подробный разбор драматических спектаклей и балетных партий. И ведь недалеко – всего через дорогу перейти: Союз Театральных Деятелей расположен на другой стороне Пушкинской площади.

У доцента Юрия Павловича Иванова была не одна жизнь, и даже не две. Сколько их всего было, трудно даже представить. Все знали то, что знали – он возглавлял секцию зрителей в ВТО, на Старом Арбате; читал лекции в СТД на Петровке; преподавал историю КПСС и научный коммунизм в Литературном институте; философию и этику в Щепкинском училище; эстетику – в Большом театре. В Москве он был известным лектором и просветителем, его знакомыми были историки и актёры.

О любви доцента к театру студенты знали, хоть он и говорил об этом редко. Однажды с гордостью сказал, что учился актёрскому мастерству у Павла Массальского. Это никого не удивило: в самом Юрии Павловиче бросались в глаза старомодные, аристократичные манеры. Очевидно, ему хотелось быть актёром, но жизнь распорядилась иначе.

В историях Юрия Павловича было много таинственного, и скоро все догадались, что его жизнь сложилась непросто. Она была зеркальным отражением истории страны.

Юрий Иванов в ФРГ. 3 февраля 1990 г.

Как-то на лекции, когда он опять что-то таинственное рассказывал, староста курса Юра, не выдержав, бросил: