Четыре после полуночи - Стивен Кинг

– Верю, – сказал Морт. – Тем не менее вы ошиблись. Или намеренно обманываете меня. Я сделаю вам одолжение и поверю, что это лишь ошибка, поскольку вы кажетесь искренним… – О Боже, разве это так? – Но я опубликовал рассказ за два года до того, как, по вашим словам, вы его написали.

Он снова увидел вспышку безумия в глазах Шутера, которая тут же пропала, причем не сама потухла, а словно была схвачена за загривок, – так человек придерживает за ошейник злобного пса.

– Вы сказали, этот журнал у вас в другом доме?

– Да.

– И в журнале есть ваш рассказ?

– Да.

– И номер журнала от июня 1980 года?

– Да.

Сначала Морт ощутил нетерпение – каждому вопросу предшествовала долгая, полная раздумий пауза, – однако тут же в нем зародилась надежда: может, этот человек пытается вбить в себя услышанную правду… Но правду, тут же подумал Морт, Джон Шутер должен знать с самого начала – схожесть, почти идентичность двух рассказов не была совпадением. Он по-прежнему в это верил, но ему пришло в голову, что у Шутера могли и не сохраниться воспоминания о совершенном акте плагиата. Он ведь сумасшедший.

Сейчас Морт был испуган меньше, чем при виде ненависти и ярости, плясавших в глазах Шутера отражением охваченного пламенем амбара, который уже не потушить. Когда он оттолкнул Шутера и тот попятился, Морт подумал, что, дойди дело до драки, он, пожалуй, смог бы за себя постоять… а то и уложить Шутера на обе лопатки.

И все же лучше до этого не доводить. Странно, но он ощущал некую вину перед Шутером.

Тем временем гость из Миссисипи флегматично шел своим курсом:

– Второй дом, который остался вашей жене, тоже в Мэне?

– Да.

– Она сейчас там?

– Да.

На этот раз пауза была гораздо длиннее. Шутер напоминал Морту компьютер, обрабатывавший большой объем информации. Наконец он сказал:

– Я даю вам три дня.

– Как великодушно с вашей стороны, – съязвил Морт.

Верхняя губа Шутера приподнялась, обнажив зубы, слишком ровные, чтобы быть чем-то иным, кроме заказанных по почте вставных челюстей.

– Не стоит меня недооценивать, сынок, – сказал он. – Я сдерживаюсь изо всех сил, и пока мне это удается, но…

– Вы! – закричал на него Морт. – А как же я? Это неслыханно! Появляетесь из ниоткуда и бросаете самое серьезное обвинение, которое можно бросить писателю, а когда я вам говорю, что у меня есть доказательства: вы либо ошибаетесь, либо лжете, – вы начинаете хвалить себя за то, что хорошо сдерживаетесь! Это неслыханно!

Веки Шутера опустились, что придало лицу лукавое выражение.

– Доказательства? – сказал он. – Я не вижу доказательств. Я слышу слова, но разговоры – это не доказательство.

– Я же вам сказал! – закричал Морт, чувствуя себя беспомощным, как человек, пытающийся уложить в коробок паутину. – Я же все объяснил!

Шутер долго смотрел на Морта, потом повернулся и сунул руку в открытое окно своей машины.

– Что вы делаете? – напряженно спросил Морт. Вот теперь он ощутил, как адреналин вбрасывается в кровь, готовя его к драке или к бегству… скорее к бегству, если Шутер полез за пистолетом.

– Сигареты достаю, – пояснил Шутер. – Штаны не обмочи. – Его рука появилась из окошка с красной пачкой «Пэлл-Мэлл». Шутер взял ее с приборной доски. – Хотите покурить?

– Свои имеются, – угрюмо сказал Морт и вынул старую пачку «Эл энд Эм» из кармана под красной фланелевой рубашкой.

Они закурили – каждый из своей пачки.

– Если продолжать в таком духе, мы скоро подеремся, – сказал наконец Шутер. – А я этого не хочу.

– Иисусе, я хочу, что ли?!

– Отчасти хотите, – возразил Шутер. Он продолжал изучать Морта из-под полуопущенных век с проницательностью сельского жителя. – В глубине души вы хотите именно этого. Но драку вы стремитесь затеять не только из-за меня или моего рассказа. У вас другая пчела под одеялом, от которой вы на взводе, и от этого все только сложнее. Вас тянет подраться, но вы не понимаете, что если мы начнем драку, она не закончится, пока один из нас не упадет мертвым.

Морт вглядывался в Шутера, думая, что тот преувеличивает для пущего эффекта, но ничего не увидел. По его спине вдруг пробежал холодок.

– Но я дам вам три дня. Позвоните своей бывшей и попросите прислать журнал с рассказом, если он существует. А я вернусь. Конечно, никакого журнала нет, мы оба это знаем, но вы кажетесь мне человеком, которому надо долго и серьезно подумать. – Он посмотрел на Морта с непонятным выражением суровой жалости. – Вы считали, что вас никогда не выведут на чистую воду? – спросил он. – Да, вы и правда так считали.

– Если я покажу вам журнал, вы уедете? – спросил Морт. Он словно задал этот вопрос себе, а не Шутеру. – Вот что мне действительно хочется знать – стоит дело того или нет.

Шутер резко открыл дверцу машины и сел за руль. Скорость, с которой иногда двигался этот человек, пугала Морта.

– Три дня. Проживите их, как хочется, мистер Рейни.

Он завел мотор, который заработал с утробным скрипом, говорящим, что нужно привести в порядок клапаны, и резкий запах бензиновой гари из старой выхлопной трубы осквернил воздух угасающего дня.

– Правда есть правда, а справедливость есть справедливость. Первым делом мне надо было накрыть вас там, где, как видите, я вас накрыл. Из этой передряги вы легко не выберетесь, как выпутывались, наверное, из других переделок, в которые попадали уже не раз. Вот что было у меня первым делом. – Он бесстрастно смотрел на Морта из окна водителя. – Второе дело, – продолжил он, – это настоящая причина, отчего я приехал.

– И что же это? – услышал Морт свой голос. Против всякой логики, вызывая ярость, странное ощущение вины безжалостно охватывало его снова, будто он действительно сделал то, в чем его обвинял этот деревенский сумасшедший.

– Об этом мы еще поговорим, – пообещал Шутер и включил передачу. Старый универсал тронулся с места. – А вы пока подумайте, что правильно и что справедливо.

– Вы просто псих! – крикнул Морт, но Шутер уже ехал по Лейк-драйв туда, где дорога выводила на шоссе номер 23.

Морт проследил, как универсал исчез вдали, и медленно пошел в дом. В голове становилось все более пусто, когда он подходил ближе. Ярость и страх ушли. Морт озяб, устал и тосковал по семейной жизни, которая осталась позади и которой, как теперь ему начинало казаться, у него никогда не было.

Телефон зазвонил, когда Морт добрался до середины подъездной дорожки, поднимавшейся по крутому склону холма от Лейк-драйв до его дома. Морт перешел на бег, зная, что все равно не успеет, и проклиная себя за невольный дурацкий порыв. Тоже мне, собачка Павлова.