Воспитанница института для благородных девиц - Полина Белова

Зорий, вопреки моему желанию, стал моим мужем и тем, кто на своё усмотрение вершит мою судьбу, причиняет боль, наказывает или поощряет.

Я так устала от этих мыслей! Но мне пришлось принять новое положение вещей, новую реальность.

Я — вторая жена дракона в Андарии. Его первая жена меня ненавидит. Но это ещё пустяки, по сравнению с тем, что этих самых жён может быть ещё неизвестно сколько.

Я не хочу так жить!!! Что делать!?

Попытаться отказать принцу в близости?

Возьмёт насильно или воспользуется услугами другой жены.

Сбежать?

Даже, если предположить, что у меня получиться выбраться из охраняемого поместья, в Андарии женщины за пределами своих жилищ бывают только в сопровождении мужчин. Даже наши служанки никогда не выходят за ворота поодиночке. А потом самостоятельно добраться до горной гряды и пересечь её? Нет, не выйдет. Сто раз поймают и накажут.

Остаётся один выход — сделать всё, чтобы остаться в этом доме единственной, любимой и счастливой женой Зория! Только как этого достичь, если я теперь боюсь его и обида жжёт душу? И ещё эта Сара…

Тихо скрипнула входная дверь.

— Яблонька? — Зорий приближался ко мне с нечитаемым выражением на лице.

Я, вжав голову в плечи, замерла в кресле, которое по инерции само продолжало меня тихонечко качать.

— Сара каждый день говорит мне, что ты больна и никого не желаешь видеть, особенно меня. Но я ненадолго, девочка моя. Только посмотрю на тебя. Почему ты не в постели, если тебе так плохо? — голос Зория был бесконечно заботливым и добрым, словно ласковый привет из моего детства, когда он ухаживал за мной в лазарете.

— Больна? Я? — растерянно переспросила, уже понимая очередную подлость Сары. Значит, я тут чего только не передумала, а она старается не допустить дракона ко мне. Но зачем? Что это даст? Рано или поздно принц всё равно пришёл бы ко мне и обман Сары раскрылся!

Зорий внимательно вглядывался в моё лицо.

— Нет? Ты не больна? — спросил растерянно.

— После того, как твоя Сара попыталась меня утопить, я не удивлюсь любой гадости и любому вранью с её стороны, — пожала плечами я.

— Утопить? — недоверчиво протянул Зорий и даже головой отрицательно качнул.

Это едва заметное отрицание просто вывело меня из терпения, и я горячо затараторила:

— Дора же рассказала тебе! Она повела меня в купальню, чтобы приготовить к ночи с тобой. Там была Сара. Служанка побежала в кладовую при купальне за мылом, полотенцем и всем необходимым. Я, оставшись одна, начала раздеваться. Стояла на самом краю бассейна, когда Сара меня толкнула. Да, я её не видела, но в купальне, кроме нас двоих никого больше не было! В институте нас плаванью не учили. Я начала тонуть. Твой брат каким-то образом оказался в купальне и достал меня из воды. Он был в драконьей ипостаси. Его огромные крылья бились о стены, ранились о камни в тесном для дракона помещении, поэтому он начал обращаться в человека. Мы упали на пол. Я оказалась под ним, нагая. Тут ты пыхнул пламенем и начал драться с моим спасителем.

— Почему ты молчала? Почему не кричала мне правду ни в купальне, ни пока я вёл тебя в подземелье, ни в темнице? Ты же понимаешь, как Вы с братом выглядели со стороны? — закричал Зорий, с каждым вопросом раздражаясь всё больше. Я не понимала верит ли он мне?

— Твоя Сара чем-то опоила меня! Сонным! Мои реакции были заторможены! К тому же, меня только что топили и сжигали! Было от чего растеряться и потерять дар речи даже без сонного зелья! — не удержавшись, закричала я в ответ.

— Опоила? Толкнула? Сара? Не может быть! — от возмущения Зорий так заорал, что даже охрип на мгновение.

Он схватил со столика, недалеко от камина, морс, который недавно принесли для меня, но я ещё не успела выпить его. Сделав несколько больших глотков прямо из кувшина, дракон вдруг выронил его и схватился обеими руками за горло, жадно хватая воздух. На его висках выступили чешуйки, глаза стали огромными с вытянувшимися вертикально зрачками.

Я испугалась и заорала, как резанная. Подбежала к двери и распахнула створки.

— Помогите!

Зорий с шумом грохнулся на пол, задев столик и кресло.

— Помогите! Лекаря для хозяина! Скорее!

Послышался шум, топот, стук дверей. Дальнейшее помню смутно. Суматоха была знатная. Зория из моей комнаты унесли. В суматохе на женской половине появился Арнольд. Он крутился вокруг брата, но в какой-то момент я поймала его взгляд — пристальный, жадный, острый.

Два следующих дня поместье замерло в тревожном ожидании. Зорий был очень болен. Лекарь не отходил от него ни днём, ни ночью. На третий день всем было объявлено, что хозяин идёт на поправку. Все словно выдохнули и жизнь потекла своим чередом.

За моей дверью по-прежнему сидела охранница и я не могла выходить гулять даже по женской половине. Иногда я раскрывала обе створки двери и стояла в проходе, наблюдая за коридором. При моём появлении, служанки, работающие там, замолкали и начинали делать вид, что очень заняты своим делом. Дора и Кора сидели со мной, как верная свита. Сара в эти два дня из своей комнаты не показывалась, поэтому нагружать моих служанок поручениями было некому. Дора рассказала, что первая жена хозяина тоже занемогла.

Мне ужасно хотелось выйти погулять, хотя бы в саду, но для этого было нужно разрешение господина, поэтому меня, конечно, не выпустили. Мне было видно от своей двери, что на выходе с женской половины, изнутри, дежурила вторая охранница. Она была почти полной копией моей. Кора мне потом рассказала, что эти мощные девицы — родные сёстры. Обеих родители не смогли пристроить замуж ни в один дом, поэтому драконицы, как только вышел брачный возраст, вынуждены были пойти в услужение.

Дора и Кора исправно докладывали мне всё, что им удавалось узнать, когда они бывали на кухне, в прачечной или ещё где-нибудь.

Ходили сплетни, что я пыталась отравить хозяина. Находились доброжелатели, которые утверждали, что меня казнят, как только хозяин оклемается. Многие удивлялись, почему я не в подземелье. Были и такие, которые приводили случившееся, как доказательство того, что меня надо было казнить ещё после истории с прелюбодеянием. Мол, законы мудры, и, если их выполнять, не будет новой беды. Всё это говорилось за спиной и шёпотом. У меня не было возможности ответить или повода как-то оправдаться.

На четвёртый день болезни Зория день, наконец, был солнечным.

Я потеплее оделась и вышла на свою террасу. Решила хоть так погулять. Опершись руками о балюстраду, смотрела на деревья в саду, всё больше теряющие свои пожелтевшие листья. Близилась зима. У нас, наверное, уже заморозки, а здесь в саду всё ещё много цветов, в основном, хризантем всех цветов и оттенков.

Вдруг, через перила перелетел и глухо хлопнулся о каменный пол огромный букет, перехваченный крепкой завязкой: белые хризантемы вперемешку с редкими красными розами.