Битвы божьих коровок - Виктория Платова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно потому он оказался в маленьком детективном агентстве.
Маленькое агентство — только слепок с большой, настоящей жизни,но для старта вполне годится и оно. А он способный малый, этот Кирилл! Толковоотщелкал пленку. Вот только сестра забыла предупредить его, что в этой самойнастоящей жизни и играют по-настоящему. И по-настоящему умирают.
Почему Метелица сразу не присмотрелся к мальчишке? Икостерил его на чем свет стоит из-за жалких восьмисот двадцати трех рублей!..
Дурак ты, Валентин!
Дурак еще и потому, что опоздал с фотографиями. Хитрый Додиквыложил Анастасии соображения Метелицы по поводу отснятой пленки — и, ничуть несмущаясь, выдал их за свои. Она долго рассматривала фотографии —профессионально долго. А потом сказала:
— Я знаю эту девушку. Ее звали Мицуко.
— Звали? — переспросил Додик.
— Теперь ее нет в живых.
"Собаке — собачья смерть”, — было написано на лицеу Сойфера. Но высказать крамольные мысли вслух он не решился. А на Анастасиюпосмотрел с уважением: времени даром она не теряла.
— Что вы собираетесь делать? — спросил у девушкиМетелица.
— Не знаю… Быть может, имеет смысл поискать улицы?
— Какие улицы?
— Улицы, которые засняты на. пленке. Этовозможно? — Она с надеждой посмотрела на Метелицу.
С надеждой, господи ты боже мой!
— Может быть… Прочесать задний план. Увеличитьфотографии, если нужно. Наверняка найдутся какие-то особые приметы.
— Да, — поддержал Метелицу Сойфер. — Каждаяулица в Петербурге неповторима. Вы не находите, Настя?
— Нахожу…
— Мы займемся этим, — заверил Настю выскочкаДодик.
Дохлый номер, друг мой Давид Маркович, дохлый номер. И вы,как уволенный из рядов доблестной израильской полиции за тупость, должны этопонимать. Даже если хотя бы одна из улиц по счастливой случайности будетнайдена — они никогда не двинутся дальше. Без доступа к оперативной информации,без человека в органах, который мог бы эту информацию предоставить…
Дохлый номер.
Но если бы язык Метелицы захотел произнести это вслух — онвырвал бы его. Вместе с гландами, легкими, желудком и обеими кишечниками —толстым и тонким. А о такой малозначащей детали, как сердце, и говорить неприходится…
— Если вы не возражаете, я заберу один комплектфотографий. И вещи брата…
Как они могли возражать! А юный Дергапут дажесобственноручно заклеил скотчем коробку с надписью “К.Лангер”.
Ох уж этот Арик! Вечно снимает сливки, вечно оказывается внужное время в нужном месте и к тому же проворачивает самые нужные делишки!.. Иполучает за это по полной программе.
Вот и сейчас она поцеловала компьютерного хиляка в прыщавующеку. На глазах у начальства!.. И даже нашла секунду, чтобы заглянуть в егокомпьютер.
— Покончил с Малдером и Скалли? — спросила она.
— Малдер и Скалли вечны, как Резервный банк США, такчто покончить с ними нельзя. Так, отдыхаю от них… Вот нашел одну детскуюигрушку… Без всяких наворотов… Забавно.
Пока Анастасия разговаривала с Дергапутом, а Метелица молчапереживал этот факт, практичный Сойфер ухватился за ящик и теперь держал егонаготове.
— Если позволите, я провожу вас, Настя.
— Не стоит. Меня довезут… Спасибо вам большое. Дозавтра?
…Проводив Анастасию, все трое прилипли к темному кухонномуокну. Вот она подходит к летающей тарелке, лишь по недосмотру властейрастаможенной как джип “Чероки” последнего года выпуска. Вот летающая тарелкаприветливо мигает бортовыми огнями. И улетает (взмывает, взвивается свечой,берет с места). Ничего не поделаешь, против жеребца с крутой тачкой между ног ускромного агентства “Валмет” нет никаких шансов.
— Никаких шансов, — пробормотал Метелица.
— Никаких, — подтвердил Сойфер.
— А может… рискнуть? — В голосе Арика послышалсясовершенно неуместный щенячий оптимизм.
— Ты сначала прыщи выведи, племянничек! — Додикпохлопал Дергапута по плечу. А потом обратился к Метелице:
— Кстати, Валик, ты не сказал ей, что по законам жанравсе самые крутые любовники оказываются самыми большими злодеями?..
* * *
…Он ни на чем не настаивал.
Даже на том, чтобы донести коробку до дверей квартиры.
Он не был любопытен. Он не спросил о коробке. И о том месте,куда она заезжала. Он просто подвез ее, потому что у нее болела нога.
Собственно, он сам напомнил ей о ноге.
— У вас все в порядке? — спросил он.
И Настя обнаружила себя сидящей на все той же мокройскамейке у дома Быкова. С поджатыми к подбородку коленями. Странно, ейказалось, что она уже дошла до метро и спустилась вниз по эскалатору.
Эскалаторы метро — вот что ей понравилось больше всего в этомобветшалом помпезном городе. Но об этом никому не скажешь — засмеют.
Можно только удивляться, как он сумел обнаружить Настю вкромешной тьме.
— У вас все в порядке?
— У меня? — Поначалу она даже не поняла сутивопроса.
— Кажется, это были вы? У Дмитрия?
Ну вот, он даже не запомнил ее лица. А спросил просто извежливости.
— Да. Это была я.
— Как ваша нога? Болит?
Это была уже не вежливость. Это была обыкновенная логика:естественно, что у нее болит нога, и поэтому она пережидает боль. Иначе зачемей как дуре сидеть под дождем на скамейке у чужого дома? А интересно, сколькоже вообще она здесь просидела?
— Терпимо, — сказала Настя, хотя никакой боли нечувствовала. Пока.
— Меня зовут Кирилл.
Он говорил совершенно спокойно и даже ласково. Совсем непохоже на то, что еще некоторое время назад это он вусмерть ругался с Быковымиз-за светильника.
— Я тоже должна представиться? — глупо спросилаНастя.
— Совсем необязательно.
— Тогда…
— Просто для того, чтобы вы сказали мне: “Спасибо,Кирилл”.
— За что?
— Я собираюсь подвезти раненую к ее дому.
— Спасибо, Кирилл.
— Вот видите, — он рассмеялся. — Вы уже меняблагодарите.
— Меня зовут Настя.
— Замечательно. Я подвезу вас.
Интересно, откуда у него такая уверенность в том, что онасогласится? А что, если она вышла просто подышать свежим воздухом и черезминуту вернется в мастерскую к Быкову?