Кудеяр. Аленький цветочек - Феликс Разумовский

Костяной надвинулся как-то неожиданно, словно идущийвстречным курсом огромный авианосец, закамуфлированный от посторонних глазлесом. А может, не врут саамские легенды и он в самом деле способен плавать поводам, направляемый волей владычицы Сациен?

– Глеб, глуши мотор, – за кабельтов[110]до острова приказал Иван и хмуро взялся за вёсла. А когда ткнулись в песок,первым делом бросил на берег монетку. Жёлтенькую, как полагалось. Может, ипредрассудок, только на душе как-то спокойней…

Костяной горбился над водой скалистым хребтом. Не зряговорят саамы, что виден он с любой точки озера. Вот его Эдик и высмотрел.Волны легонько бились о замшелые камни, и больше ничего не нарушало святойтишины – ни птичьи голоса, ни цоканье белки, ни лосиный рёв. Даже ветер,казалось, на остров не залетал. А если и шевелил ветви деревьев, то совершеннобеззвучно.

– Весёленькое место… как в гробу. – Глебнепроизвольно понизил голос. Вытащив лодку, указал на следы, едва заметныемежду осклизлых камней. – Смотри, командир! Свежие.

Тут же неподалеку отыскалась и лодка, упёртая Эдиком.Небольшая, с электрическим моторчиком – только в Пионерских прудах плавать…

– Вот клоун! – ещё больше помрачнев, Скудин первымполез через древние валуны. – Верной дорогой идём, товарищи… К чёрту нарога…

Действительно, чем дальше от берега, тем больше на землестановилось рогов. Они были сложены на первый взгляд безо всякого порядка, илишь затем становилось понятно, что порядок здесь очень даже был, но совершенноособый, понятный лишь нойдам – тем из них, кто до сих пор приносил жертвы духами тем регулировал извечный ход жизни.

– Как здесь неуютно… – Звягинцев передёрнул плечами,зачем-то оглянулся, поставил палкой точку на мху. – Того гляди избушка накурьих ножках появится!

Он тоже непроизвольно понижал голос до шёпота, хотя был неиз робкого десятка и к тому же потомственный атеист.

Иван привычным жестом тронул кобуру «Гюрзы» – не удержался,прихватил в дорожку. Древние были правы: хочешь мира, готовься к войне. Ствол,кстати, был не маркированный, сугубо «левый» – Гринберг, как обычно, по случаюприкупил в городе Климовске.[111] Буров промолчал, вздохнул иглубоко в душе пожалел, что не взял «Светлячка». Его не покидало чувство, чтокто-то невидимый пристально смотрел ему в затылок.

Скоро едва заметная тропинка пошла в гору, лес внезапнорасступился и открыл вид на идеально круглую поляну, густо усеянную валунами ипирамидами-святилищами, искусно сложенными из оленьих рогов. В центре увекового обглоданного, временем сейда горел весёлый костерок. Эдик,расположившийся возле, не сводил мутных глаз с ведёрка, висевшего над огнём.Дымные языки лизали молитвенный камень, чёрное варево пёрло из посуды,распространяя ядрёный, безошибочно узнаваемый чифирный дух.

– Ну, жизнь… – обжигаясь и капая себе на штаны,Эдик снял ёмкость с огня, зачерпнул кружкой, дуя, поднёс к губам… и вдруг,вздрогнув всем телом, вылил дымящуюся жижу себе на куртку.

Увидел Скудина.

Иван, тихо свирепея, взял его за ворот. Поднял. Встряхнул:

– Где терьер?

– Я те чё, Карацупа[112] при вашемкабсдохе? – Эдик издевательски скривился, не сводя тупого взгляда скурящегося ведра. – Сексует где-нибудь. Гон у него. И ваще, я здесь поделу. Буду регистрировать фирму «Рога и копыта». Вишь, сколько добра вокругпропадает? Как всегда, на золоте сидим, а использовать…

– Кнопик! Ко мне! – отчаянно закричал Звягинцев.Он ждал, что в лучшем случае откуда-нибудь издали отзовётся слабенький визг,но, по счастью, ошибся. Пёсик выскочил на поляну стремглав и сразу бросился кхозяину, сходя с ума от радости, что тот наконец появился. Он был взъерошен,измаран в грязи и поджимал хвост. Он опять был явно напуган – и это при том,что все справочники по собакам приписывают терьерам удивительное бесстрашие!

– Насчет копыт это ты точно заметил. Скоро иминакроешься… – Скудин на весу передал Эдика Бурову, кажется, это у них ужевходило в привычку. Как и последующее вытирание рук о штаны. – За срывэкспедиционного дня ответишь по всей строгости. Если доживешь.

Он не торопясь, под истошный крик генералёнка, залил чифирёмкостёр. Мрачно осмотрел закопчённый сейд, изгаженную поляну… Вздохнул.

– На месте духов, – сказал он, – я бы непростил.

Буров и Лев Поликарпович молча с ним согласились.

Быстро, стараясь поменьше оглядываться, вернулись на берег.Взяли на буксир Эдикову лодчонку, отчалили… Ровно застучал патентованный«Меркури». Остров начал постепенно уменьшаться в размерах. Из авианосцапревратился в линкор, затем в крейсер, наконец в подводную лодку, та началапотихоньку погружаться…

«А может, пронесет, чем черти не шутят…» Иван взглянул накромку берега, с тоской подумал было о куреве, и в это время лодка вздрогнула,мерный стук «Меркури» оборвался. От наступившей тишины даже зазвенело в ушах.

– Налетели на что-то. Камень, или, может,коряга… – Глеб попробовал запустить мотор. Тщетно. Прищурившись, он быстровзглянул на Скудина. – А впрочем… на этой глубине… Очень странно.

Иван не ответил. Он смотрел на небо, где начало происходитьнечто малопонятное. Вопреки всем физическим и метеорологическим законам надКостяным вдруг неизвестно откуда возникли тучи. В кино, когда надо изобразитьпришествие потусторонних сил, такие создают с помощью компьютерныхспецэффектов. А тут всё происходило вживую! Вскипая, словно в адском котле,тучи стремительно разошлись вдоль всей линии горизонта, налились грозовойфиолетовой тяжестью и стали быстро затягивать небесную синеву. Путь их былотмечен сверканием молний и сплошной сиреневой стеной дождя.

– Пошла потеха! – Скудин схватился за вёсла,бешеным гребком взрезал всё ещё безмятежную поверхность озера. – Глеб,режь буксирный конец! Мотор на дно!

– Есть, командир, – откликнулся тот. Всё лишнеетут же отправилось на игрушки лопарским водяным духам, однако стихию это неумилостивило и не остановило. Она надвигалась со скоростью курьерского поезда.Потом налетела – и началось. Кто это сказал, что девятый вал бывает только наморе?

«Упавший» с острова шквал мигом развёл волну – лихорадочночастую, с белыми барашками на гребнях. Лодку крутило, вертело, захлёстывало инесло куда-то в совершенно неведомом направлении – и берег, и все прочиеориентиры мгновенно скрылись из глаз. И всё это под ураганный рёв, лиловыесполохи молний и крупнокалиберный, яростно лупцующий ливень.