Кудеяр. Аленький цветочек - Феликс Разумовский

На самом деле Рита открытых концовок до смерти не любила. Акто вообще их любит! Ну сами подумайте. Читать книгу в шестьсот страниц и всёэто время переживать за героя, – и только затем, чтобы на шестьсот первойоставить его в подвешенном состоянии? Вот уж спасибочки!

Однако неошибающееся авторское чувство говорило ей, что вэтот раз следует поступить именно так.

Пусть читатели немножко помучаются.

До следующей книги.

Она ведь ещё не один роман про свою тёзку планироваланаписать…

Потом наступил понедельник. Действительно – наступил. Всем икаждому на больную мозоль.

С самого утра обнаружилось, что испарился Эдик. Затем сталоясно, что вместе с ним пропал Кнопик. А также надувная моторка – и все наличныезапасы чая на кухне. Поднятый по тревоге спецназ нашёл в Эдиковых апартаментахзаписку красным фломастером на туалетной бумаге: «Уехали играть в Му-му. Кобеду не ждите».

– Я тебе покажу Му-му! Олигофрен!..

На обычно сдержанного профессора Звягинцева было страшносмотреть. Зимой по телевидению показывали китайский фильм о юной и бесправнойналожнице какого-то древнего императора. Единственным близким существом у неёбыл пушистый белый котёнок, привезённый из дому. Однажды ночью злобная завистницаистребила зверька – знай, мол, своё место, ничтожная девка!.. А та очень скоровзяла да и сделалась единоличной всевластной императрицей. И, как положено втаких случаях, всем всё припомнила. И вот богато одетую придворную даму тащатварить в котле с маслом: «За что, Ваше Величество?..» – «За моего котика!» Изрителям, только что осуждавшим жестокие древнекитайские нравы, становитсясовсем не жалко красавицу, гибнущую в котле…

– Изя! – ворвался Лев Поликарпович кШихману. – У тебя в хозяйстве лодка найдётся? Не одолжишь?

Кажется, попадись ему сейчас Эдик, точно остаться быгенералу бездетным. По крайней мере – безвнучным.

– У нас всё есть, сейчас надуем, – Шихмануспокаивающе положил руку ему на плечо, взял переговорник «уоки-токи» иперекатил сигару в другой угол рта. – Джозеф! Активируйте, пожалуйста,резервную десантную лодку. Да. Полный бак, если можно. И побыстрее, ради Бога.Речь идёт о жизни и смерти.

У него самого настроение было паршивое. Братья Бенджамин иХулио до сих пор не вернулись с охоты, да ещё и категорически не выходили насвязь. Жареная оленинка грозила выйти боком: как бы вместо реликтовогогоминоида не пришлось заниматься их паршивыми задницами…

– Спасибо, Изенька. Сейчас поплыву искать сукина сына… –Звягинцев благодарно кивнул и, уже повернувшись, добавил сквозь зубы. – Тытолько не подумай, я не о собаке своей говорю.

В это время раздался писк зуммера. Тотчас ожил, осветилсяэкран монитора, и Шихман в возбуждении схватился за рацию:

– Алло!!! Беллинг? Сработала система наблюдения!Быстрее, коллега! Похоже, мы таки ухватили гоминоида за его волосатую жопу!

Жизнь в Америке не прошла ему даром. У них там весь бытовойюмор пребывает «на уровне ниже пояса» – либо о сексе, либо о задницах.

Между тем камера, расположенная невысоко над землёй,действительно давала крупным планом… зад какого-то человекообразного существа.Существо сидело на корточках, заросшее густым волосом седалище еле-елеумещалось в экран…

– О-о-о!

Звягинцев даже вздрогнул: качество изображения было таково,что Лев Поликарпович на миг испугался, как бы торжествующий вопль Бубенчикова,ворвавшегося в палатку, не спугнул неведомое создание. Андрей же Павлович, нина кого не обращая внимания, приник к монитору, в его голосе слышалось счастьеучёного, дорвавшегося до сенсации:

– Это невероятно! Каков характер оволосения! Ничегоподобного никогда не встречал!..

Несколько секунд прошло в торжественной тишине: возможно,они самыми первыми из людей созерцали кадры, которым суждено будет обойти весьмир.

– О, да оно испражняется совсем как человек! Видит Бог,оно разумно! – вновь задохнулся от восторга Бубенчиков. И перешёл наумоляющий шёпот: – Дайте общий план, коллега, я хочу оценить его телосложение…

– С удовольствием. – Шихман что-то переключил… ипо палатке прокатился стон горького разочарования. С телосложением у существаоказался полный порядок. Вот только вместо собственного меха или, на худойконец, звериных шкур оно было облачено в камуфляжную форму. Справив нужду,существо подтёрлось листочком, застегнуло штаны… и, осмотревшись, громкозакричало голосом брата Хулио:

– Эй, Бенджи! Греби сюда, тут какие-то motherfuckers[108] устраивали пикник!

– Как эти Russians вообще здесь живут? – БратБенджамин приблизился с хмурым видом, разгрыз хрустящий крекер и слегкаповеселел. – Помнишь, в Аризоне нам тоже сперва показалось, что мы и дняне протянем?

– А то. – Брат Хулио снял с ветки пакет чипсов,повешенный наивными учёными в надежде, что яркий целлофан привлечёт любопытногогоминоида. – Потом выяснилось, что it creeps with rattlers[109]и что rattlers очень вкусны…

И оба «брата во Христе» принялись с жадностью поедатьприманку, заготовленную для снежного человека.

– И смех, и грех. – Звягинцев вздохнул и,старательно отворачиваясь, чтобы не травмировать своим весельем скорбящихколлег, пошёл готовиться к плаванию.

Отчалили втроём. Профессор, которого никакая сила не светене заставила бы отказаться от самоличных поисков Кнопика. Скудин, матерясьтащивший крест персональной ответственности за Эдичку. И Буров – в качестверулевого. Американская лодка, снабжённая мотором «Меркури», ласточкой резалаводную гладь, в кильватере расходились волны. Голубое небо отражалось в зеркалеозера… Вот только было это зеркало чёрным, недвижимым и непроглядным, полномскрытой угрозы.

– Резвый мальчонка, такую мать!.. – Скудин поднёск глазам бинокль и, заметив дым на горизонте, скомандовал Глебу: – Влеводвадцать. К острову.

Эх, не потребовал он у Владимира Зеноновича исключительныхправ в отношении отпрыска! До смертной казни включительно!.. Совсем дурак стал– даже и расписки не взял, чтобы никакого спросу с него, ежели вдруг что. Нукак есть старый дурак… Зато очень к месту вспомнились рассказы Данилова о том,что Костяной – заповедное место, пуп земли, и ходить туда могут лишь нойды, даи то не всякие, только «шибко сильные». Боже упаси простого смертного ступатьна священный берег и уж тем паче трогать, тревожить вековой покой жертв –рогатых черепов, лежащих здесь с давних пор и давших острову имя. От старинныхкостей зависит ход жизни, для нарушителя запретов дело может кончиться худо…Примеров тому не счесть. И тонут, и погибают от ударов молний, и скоропостижнокончаются от неизвестных причин… А теперь вот нелёгкая занесла в гости к духамгенеральского отпрыска…