Президент Московии. Невероятная история в четырех частях - Александр Яблонский

На том и порешили. «Пошли, откушаем чем Бог послал, по случаю праздничков, – любезно пригласил Президент. – Моя благоверная кое-какой закусон приготовила».

Такого никто не помнил. «Значит, очко заиграло», – пронеслось в голове у каждого, и все, беспечно улыбаясь, последовали за хозяином покоев. Лишь Проша незаметно шмыгнул в боковую дверь: рано ему ещё за президентским столом с великими мира сего щи хлебать.

* * *

Чернышеву было плохо в дворцовых покоях. Его бесила безвкусная пышность Петровского разъездного дворца, вернее, дурновкусие его нынешних хозяев, явно помешавшихся на тотальной «позолоте», огромных рамах, покрывавших своей роскошью бездарность копий с венецианских мастеров, громоздких вольтеровских креслах, поддельных китайских и портлендских вазах в человеческий рост и прочих атрибутах псевдоаристократических палаццо. Он раздражался до чесотки от всех немыслимых почестей: от назойливого щелканья каблуками, издаваемого гвардейцами в дурацких метровых меховых шапках при его появлении, от поясных, а порой и земных поклонов челяди, в ряды которой можно было попасть только после специальных курсов и быть в чине не ниже майора Госпорядка, от треска ружейного салюта, будившего его по утрам, от навязшего в ушах хора « Va, pensiero, sull ali dornte», звучавшего при его появлении в обеденной зале – он имел глупость сказать как-то, что любит «Набукко», особенно этот хор. При его первом исполнении в зале он даже прослезился, однако в конце концов озверел от гениальной музыки Верди и запретил его исполнение… зазвучало нетленное – «Seid umschlungen, millionen!». Особенно тяжело давалось принятие пищи. В первые недели у него были большие проблемы с желудком: понос, рвота. Боли, иногда нестерпимые, в области кишечника и поджелудочной железы изматывали его до бесчувствия. Но эти действа запретить он не смог, это была часть его работы. За пантагрюэлев-скими посиделками шла интенсивная подготовка к выборам, поэтому постепенно… он привык. Рвота прекратилась, а боли и тяжесть в желудке стали столь обыденным явлением, что не стоило на это обращать внимание. Если завтраки и полдники проходили относительно гладко и споро, в деловой обстановке – так, как он привык в Штатах, совмещая приятное с полезным, то нескончаемый обед, превращавшийся часто в ужин, изобиловал немыслимым числом яств, вин, коньяков, меняющихся собеседников – соратников… Спал он плохо, видел дикие, кошмарные сны и проклинал себя, свое решение, свою участь. Ежедневно он обещал самому себе, что назавтра самоубийственным излишествам придет конец: всем этим фуа-гра, индейкам, запеченным с яблоками, котлетам по-киевски, пожарским котлетам, миланским, венским шницелям на косточках, русским котлетам, кордон-блю, эскалопам, бифштексам, люля-кебабам, бастурме, шашлыкам. Он покончит с рыбными деликатесами, как-то: белуга в апельсиновом сиропе или шашлык из маринованного с лимоном морского лосося с гарниром из ризотто, севрюга в молочном соусе с мадерой или сиг, запеченный с грибами и луком, норвежская форель в салате из огурцов и кислых яблок или паштет из копченой корюшки, осетрина в раковом соусе или в рассоле, угорь отварной в маринаде или в зеленом соусе по-бельгийски, а также устрицы, миноги, креветки, раки и прочая, прочая, прочая. Он не притронется ко всем этим супам: солянкам, харчо, рассольникам, мясным и постным вчерашним щам, тройной ухе из осетра, окуня и судака и царской ухе из филе лосося, форели и семги в курином бульоне. И ограничит чрезмерное потребление икры: белужьей, осетровой, севрюжьей, паюсной, кижуча, кумжи, форели, нерки. Всем этим ужасам назавтра придет конец… Мечты, мечты, где ваша сладость…

Что его трогало, так это любовь простых людей. Он старался вырываться из тесных объятий своих ближайших помощников и соратников по борьбе. Часто ему это удавалось. Он забредал в тенистые аллеи окружающего дворец парка, пробирался на улицу, даже заходил в магазины, кафе, церкви, и почти всюду его узнавали, радостно улыбались, пытались пожать руку, притронуться, говорили простые, но очень важные для него слова: «Удачи вам!» или «Бог в помощь!» или просто: «Господи, да это сам Чернышев, живой!», – ион искренне смеялся. Он понимал, что это не совсем простые люди, совсем простые за Стеной, да ещё во Внутренней зоне не живут, но, всё равно, было радостно. Иногда его посещало сомнение: казалось, что эту публику он уже здесь видел, было в словах нечто повторяющееся, заученное – от речевок. Но тут же гнал все подозрения: ничего сверхъестественного быть не могло, ибо эти люди здесь, видимо, жили и поэтому встречались неоднократно, а слова – что слова, не выдумывать же каждый раз. Главное, чтоб от сердца.

Когда он выезжал, по пути следования его кортежа выстраивались шеренги случайных прохожих. Это были улыбчивые, добрые и светлые лица – Чернышев просил замедлить ход своего автомобиля – он предпочитал старинные способы передвижения по России, – и на небольшой скорости он разглядывал своих сограждан. Как правило, это были молодые люди, крепкие, спортивного вида и, очевидно, непьющие; легенды о том, что Россия спивается, рассыпались, и это радовало его. Он знал – ему докладывали, что его стихийная популярность раздражает нынешнюю власть. – Хорошо! Чем больше, тем лучше.

Новая жизнь всё больше нравилась Олегу Николаевичу.

* * *

Его Сиятельству

князю Димитрию Александровичу Мещерскому

от старшего референта Чрезвычайного отдела

П. Косопузова.

Секретно.

В одном экземпляре.

Ваше Сиятельство! Повинуясь неизбывному чувству долга, гражданской активности и личного к Вашему Сиятельству расположения, по обязанностям службы и позывам души спешу доложить Вам следующее.

Третьего дни на Святаго мученика Георгия Победоносца и Венчания Отца Нации Президента с Богоизбранной супругой, да хранит Их Господь, состоялось совещание Избранных. Внеочередное и экстренное. Все участники этого совещания Избранных, выразив свое неудовольствие отсутствием Вашего Сиятельства и посетовав Президенту за неприглашение Вашего Сиятельства на сие Совещание, сосредоточили свое внимание на предстоящих Единодушных выборах Главы нашего Отечества. Попеняв Лидеру Наций и Отцу нашего Народа за нежелание вновь возглавить наше Богом Хранимое государство, присутствовавшие выразили свою озабоченность личностью и поведением Претендента на Высший Пост. Поначалу возобладало мнение, что имеет смысл отключить высокоуважаемого Претендента от процесса выборов и вообще от процесса. Присутствовавших Избранных (сын Чубайка отсутствовал по причине недомогания) озадачил независимый характер Претендента и его неотчетливое желание сотрудничать с нынешней администрацией и Самим Нынешним главой государства, которому планировалось даровать пост премьер-министра. Не дожидаясь окончательного решения по отключению г-на Претендента, Ваш покорнейший и ничтожный слуга решился высказать свое мнение и видение сией проблемы. Совещание благосклонно выслушало робкие предположения и, судя по всему, приняло их к исполнению. Мой священный долг донести до Вашего сведения предполагаемые меры.

Отключение от процесса столь значимой и перспективной фигуры, коей является О.Н. Чернышев, кажется нецелесообразным, несвоевременным, вредным действием. Причин много. Главная: на него поставили Ваше Сиятельство. Вторая: в обозримом будущем нет никого другого, кто бы мог вывести Россию из коллапса. Третья: он действительно популярен даже без «свиты, играющей короля». Терпеть же Нынешнего более невозможно. Посему, ваш ничтожнейший слуга внес предложение отложить столь радикальную меру и начать с актов предупреждения и научения. Объектом наглядной демонстрации возможного развития событий Ваш покорный раб видит главного врага Лидера Наций (Личного Врага Нации – ЛВН), на котором, по всей видимости, сосредоточит свое внимание вероятный победитель Единодушных.