Президент Московии. Невероятная история в четырех частях - Александр Яблонский

Пару раз он устраивал себе пир – один раз это был Новый год, другой – его день рожденья, о котором он вспомнил совершенно случайно. На Новый год купил себе шипучего вина – он перестал бояться, что его узнают в магазинах: узнать бывшего Президента России в сгорбленном, обросшем седой бородой человеке, укутанном в замысловатый плед, искусно сделанный из плюшевого занавеса, было невозможно при всем желании, а желания, естественно, ни у кого давно уже не было. На день рождения он сделал себе двойной подарок: он сходил в общественную баню, а после бани выпил кружку пива и купил себе «маленькую». С удовольствием выпил водки – последний раз в жизни, закусив припасенным жареным беконом и соленым огурцом из даров новозеландца. В эту ночь Василий Иванович спал от него отдельно, так как, видимо, не выносил запаха алкогольного перегара. Зато к нему пришла Наташа – первый раз в России. Он сидел на стуле так, как любил сидеть в детстве, то есть лицом к спинке, представляя, что скачет на лошадке. Она подошла к нему, положила ладонь ему на голову, он прижался к ней, ощутил родное тепло её тела, услышал: «И ради этого надо было…». К концу сна опять, почему-то, запахло карболкой, потом и нечистотами.

Как долго продолжалось счастье ещё одной – новой жизни Чернышева, неизвестно. Через четыре или пять месяцев после таинственного исчезновения законно избранного Президента, Новоизбранный Бывший Президент одним из своих первых указов распорядился убрать с улиц Москвы всех бездомных животных и бомжей, дабы они не портили вид первопрестольной, не смущали взоры добропорядочных жителей и гостей города, особенно в преддверии открытия Чемпионата мира по спортивному скалолазанию. Советник Нового Бывшего Президента напомнил, что есть прецедент: в середине XX века по окончании войны с немцами эффективный менеджер, правивший тогда страной, распорядился убрать из Москвы, Петрограда, называвшегося странно – Ленинград, и других крупных городов инвалидов и калек закончившейся войны, а также собак и всяких разных кошек. Говорили, что инвалидов и калек заточили на Соловках или постреляли, чтобы на своих деревянных тачках не мельтешили под ногами граждан и не трясли своим орденами-медалями, а собак и живность где потопили, а где подавили гусеницами танков, благо танков тогда было завались. Но мы этого не знаем, а раз не знаем, врать не будем. Так же, как не знаем, что случилось с Люсей-Марусей-Дурындусей, сэром Арчибальдом, Василием Ивановичем и Олегом Николаевичем, где и как оборвалась их жизнь.

Однако доподлинно известно, что Чернышев, если и не был счастлив в своей новой жизни, то точно был покоен. «На свете счастья нет, но есть покой и воля» – это про него.

Говорят, он пел «Яблони в цвету, какое чудо…» своим друзьям, и сэр Арчибальд подпевал ему, не обращая внимания на скрежет приближающихся бульдозеров. Так и сидели, обнявшись, и вся стая – не только Скатертные, но и Поварские, и Котляровские, и Старо-Арбатские, прижималась к ним, ища защиту, помощь, или, хотя бы, сострадание.

Конец второй части

Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он забирается, тем больше он демонстрирует свою задницу.

ЦТ, Первый канал: Г-н Чернышев, мы приветствуем вас на родной земле.

Чернышев (Ч.): Благодарю. Мой привет моим соотечественникам, гражданам великой России. (Аплодисменты.)

«Новые известия»: Как вам дышится дома?

Ч.: Сладостно! Дым отечества… Воздух, конечно, надо будет чистить (Смех, аплодисменты), но нет ничего живительнее воздуха Родины. (Аплодисменты, крики «Ура!»)

«Новая газета»: Г-н Чернышев, если случится невероятное, и вы станете вторым избранным президентом Московии – бывшей России, ваш первый указ?

Ч.: Верну моей стране ее исконное название. (Аплодисменты. Возгласы: «Россия превыше всего!») Верно, Россия – превыше всего, но не за счет ослабления других, а за счет роста своей мощи. И это главное! (Крики «Ура!») И заодно, предваряя возможный вопрос, следующие указы будут ориентированы на то, чтобы второй избранный президент не стал бы последним «избранным», и демократия рука об руку с процветанием, свободой и духовностью сделали нашу с вами страну лидером цивилизованного мира. (Аплодисменты, возгласы «Слава!», «Ура!», «Россия вперед!»)

«Нью-Йорк Таймс»: Ваш первый официальный визит?

Ч.: Пока не планирую. Надо разобраться с домашними делами. (Аплодисменты.)

Радио «Голос столицы»: В ваших предвыборных выступлениях вы ни разу не критиковали нынешнего президента Московии. Почему? Боитесь нажить врага?

Ч.: К сожалению, ваши аналитики плохо читали мои выступления. Если бы не было критики в адрес нынешней власти, то есть, если бы наша страна не нуждалась в кардинальной смене курса развития и методов управления, я бы не стоял сейчас перед вами. (Бурные аплодисменты.)

«Фигаро»: Чем объяснить вашу небывалую популярность и такой молниеносный взлет?

Ч.: Жаждой перемен. (Бурные аплодисменты. Возгласы «Правильно!», «Давно пора!»)

«Московский каратист» (МК): Как вы относитесь к однополым бракам?

Ч.: Я – человек православный, и я – русский, поэтому воспитан на традиционных ценностях – христианских и национальных (Аплодисменты, возглас «Наконец-то!») Всё, что не способствует продолжению рода человеческого, всё, что противно русским традициям, мне чуждо. (Аплодисменты.) Однако я допускаю существование и других точек зрения и манер поведения, если они не входят в противоречие с законом. (Гул недовольства.)

«Правда»: Была информация, что в молодости вы были антикоммунистом. Собираетесь ли вы запретить компартию Московии?

Ч.: Компартию Московии запрещу. С компартией новой России будем разбираться. Всем патриотическим течениям и партиям будет зеленая улица. И наоборот. (Аплодисменты. Возгласы: «Россия превыше всего!»)

«Литературная Москва»: Ваш любимый писатель?

Ч.: Моя любимая путеводная книга – Библия. Новый Завет. (Овация. Все встают. Перезвон колоколов.)

ЦТ, 7-й канал: Какие программы Московитского телевидения вы предпочитаете?

Ч.: Никакие. Популизм, безграмотность, тенденциозность. Телевидение и все другие медийные средства будут постепенно приватизированы. Хватит держать наш народ за безмозглое быдло. (Овация. Все встают. Звон колоколов. Возгласы: «Да здравствует вождь!», «Ура!»)

La Stampa: Можно ли ожидать амнистию политзаключенным?

Ч.: Сначала разберусь, кто – «полит-», а кто – уголовник. Вор будет сидеть. Честный человек у меня будет свободен, как бы он ни мыслил. (Бурные аплодисменты. Все встают.)

МК:. Планируете ли регулярные общения с народом по ТВ, в блогосфере и прочих сферах коммуникации?