Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945 - Ганс Баур

Линия фронта все ближе подходила к нашему аэродрому. Начиная с этого времени я вынужден был вести счет все возрастающим потерям. Несколько самолетов, запасные двигатели и большая часть других запасных частей были переправлены на юг, в Поккинг и Райхенхалль. Эти хлопоты заняли остаток марта, наступил апрель. В Берлине все явственнее ощущалось неотвратимое приближение фронта. Люди не видели никакого выхода. Население Берлина жило в подвалах и бункерах. Ходили слухи, что Гитлер покинул Берлин. 1 апреля все министры получили приказ выехать из города. К 10 апреля в столице остались только министерство иностранных дел, часть министерства пропаганды Геббельса и ближайшее окружение Гитлера. Альберт Борман, руководитель личного штаба Гитлера, выехал из Берлина в Мюнхен на машине 15 апреля.

По всему Берлину на улицах строились баррикады. Импровизированные защитные сооружения возводились быстро, но хаотично, не было и намека на четкое планирование. Наши самолеты стояли на аэродромах Рангсдорфа, Финстервальде, Гатова, Шёневальда и Темпельхофа. К началу апреля Рангсдорф и Финстервальде стали недоступны. В аэропортах хранилось большое количество одежды, которую теперь раздавали населению. Однажды, во время посещения аэропорта Темпельхоф, его директор, полковник Бёттгер, сказал мне: «Герр Баур, я подготовил аэропорт к обороне. Мы сделаем все, что в наших силах. Если аэропорт попадет в руки русских, я покончу с собой». Так оно и случилось. 22 апреля, когда русские захватили аэропорт, полковник Бёттгер застрелился.

Находясь в рейхсканцелярии, Гитлер возложил на себя руководство обороной города. 15 апреля стоял прекрасный солнечный день, Гитлер вышел в сад рейхсканцелярии, чтобы отдать необходимые распоряжения. Укрепления были возведены, минометы установлены, в некоторых местах снесли стены, чтобы можно было вести огонь прямой наводкой, противотанковая артиллерия заняла свои позиции. Гарнизоны бетонных бункеров заняли места у огневых точек. Тысяча человек из личной охраны Гитлера под командованием генерала Монке приговились защищать его последний бастион.

В тот день в рейхсканцелярию прибыла фрау Геббельс. Когда ее увидел Гитлер, он сразу же к ней подошел: «Во имя Господа, дорогая фрау, что вы до сих пор делаете в Берлине? Баур может немедленно вылететь вместе с вами в Бергхоф. Там вы и ваши дети будут в безопасности».

Однако фрау Геббельс не собиралась уезжать: «Когда русские войдут в Берлин, мой муж умрет. Для меня и для моих детей бесполезно искать спасения в бегстве. Я не хочу, чтобы моих детей где-нибудь в Америке или в Советском Союзе выставляли напоказ как отпрысков нацистского министра пропаганды Геббельса. Дети и я останемся в Берлине!» Гитлер лично проследил за тем, чтобы фрау Геббельс и ее дети были комфортно устроены в помещениях бункера. Сам Геббельс к тому времени уже жил там.

Поскольку мой дом на улице Канониров был уничтожен в результате бомбежки, я получил в свое распоряжение несколько комнат в здании бывшего югославского посольства. Однажды утром, когда я брился, оконное стекло, заклеенное пленкой, влетело прямо в комнату, и я подумал, что наш район бомбят. Но поскольку я не слышал ни сигнала тревоги, ни воя самолетов, то высунул голову из окна, чтобы узнать, в чем причина. Примерно в 200 метрах от моего дома находился бункер управления зенитной артиллерией, по которому русские вели огонь. Прибыв в рейхсканцелярию, я обратил внимание Гитлера на это происшествие. Он взглянул на меня с изумлением, поскольку не знал, что я до сих пор живу не в бункере рейхсканцелярии. По его приказу мне выделили там помещение, теперь я жил рядом с Борманом, генералом СС Раттенхубером, полковником СС Бетцем и полицейским советником Хёглем. Комнаты были отделены друг от друга стенами чуть ли не из картона.

Рейхсканцелярия сильно изменилась, на всем лежала печать запустения. То здесь, то там куски материи закрывали темные проемы, которые когда-то были окнами. Вильгельмплац и Фоссштрассе стали зоной боевых действий. Под комплексом зданий рейхсканцелярии, имевшим в длину около 500 метров, располагалась целая сеть подвальных помещений. Вся жизнь переместилась туда, но разве это можно назвать жизнью? В подземные помещения можно было заезжать на грузовиках. Раньше таким образом сюда доставляли уголь для печей. Теперь, если они все еще были на ходу, – доставляли сюда раненых. В последние дни обороны шестьсот раненых и от девятисот до тысячи гражданских лиц, в основном женщин и детей, пытались там спастись от безумия, охватившего Берлин.

Гитлер жил в собственном бункере. Там было всего несколько комнат, в которых расположились он сам, его слуга, личный доктор и самые близкие помощники. Бункер находился на глубине примерно 12 метров от поверхности земли. (В ходе последних боев вход в него был взорван гранатами.) Дизельный генератор мощностью всего 60 киловатт давал ток, которого хватало только для освещения и для работы помп, откачивавших грунтовые воды. Электрические кабели и пожарные шланги, которые служили нам в качестве водопроводных труб, тянулись по подземным переходам. Именно по ним электричество и вода поступали в бункер, в том числе и в госпиталь, в течение последних четырнадцати дней обороны. По словам Хеншеля, электрика, ко времени капитуляции оставшихся запасов дизельного масла хватило бы на то, чтобы обеспечить работу генераторов еще в течение четырнадцати дней.

17 апреля в рейхсканцелярии появился Геринг. Его сопровождал генерал-майор Кристиан, который в течение многих лет состоял при Гитлере в качестве адъютанта по связи с военно-воздушными силами. Я сразу же спросил у Геринга, что он хочет от Гитлера. Кристиан сказал, что Геринг хочет забрать Гитлера в Оберзальцберг. Сам Геринг планировал отправиться туда сегодня вечером, вне зависимости от того, присоединится к нему Гитлер или нет. Наземный путь туда все еще оставался открытым. Геринг пробыл наедине с Гитлером около полутора часов, а затем они вдвоем появились в приемной. Гитлер пожал Герингу руку и сказал: «Отправьте впереди себя разведгруппы. Вы знаете, что между Нюрнбергом и Байройтом идет бой. Вполне возможно, что американские танковые дивизии уже прорвали нашу оборону. Я желаю вам удачи!» На следующее утро я спросил Гитлера, есть ли о Геринге какие-нибудь новости. Геринг сообщил, что он благополучно добрался до места назначения, и Гитлер был этому весьма рад: «Один из моих соратников добрался до безопасного места и оттуда сможет влиять на ход событий!»

18 и 19 апреля интенсивность боев вокруг Берлина значительно возросла. Русские, завершив сражение за Зееловские высоты, развернули наступление на Берлин со всех сторон. Линия фронта уже проходила в промышленной зоне Берлина. Я каждый день ездил в аэропорт. По ночам мы летали в Мюнхен, перевозя документы и материалы. Во время всех этих событий часть сотрудников рейхсканцелярии сбежала из Берлина.

Последний в жизни Гитлера день рождения был очень печальным и мрачным. Его пришли поздравить только гросс-адмиралы Редер и Дёниц, а также Гиммлер и Геббельс. 22 апреля, когда русские уже вели бои в пригородах Берлина, Гитлер объявил, что никогда не покинет этот город. Он дал распоряжения эвакуировать из Берлина как можно больше людей. Находившиеся в моем подчинении самолеты каждую ночь поднимались в воздух, доставив множество людей на юг. 22 апреля был захвачен аэродром Темпельхоф. В наших руках остался только аэродром в Гатове. 26 апреля самолеты на Мюнхен и Зальцбург поднялись в воздух в последний раз. Они вылетели в два часа ночи с таким расчетом, чтобы вернуться обратно еще до рассвета. По воле случая майор Гундельфингер не смог подняться в воздух вместе с остальными, поскольку не успели прибыть некоторые из его пассажиров. Когда в конце концов он вылетел, то мог подсчитать, что последние пятьдесят минут ему придется лететь при свете дня. Мы получили сообщения о благополучном прибытии всех самолетов той же ночью или же утром на следующий день. От Гундельфингера не поступило никаких известий.