Кровь и золото - Энн Райс

Что заставило меня пойти на это? Четкого ответа дать немогу. Но с тех пор я всегда держал в храме большой запас свечей. Я хранил их затроном, а после подношения заново наполнял бронзовый сундук и убиралрасплавившийся воск.

Закончив свои дела, я вновь посетил Флоренцию, Венецию ибогатый, сокрытый высокими стенами город Сиену, чтобы продолжить изучениеживописи.

Я бродил по дворцам и церквам Италии, опьяненный открывшимсямне зрелищем.

Как я уже говорил, повсюду происходило замечательное слияниехристианских тем и древнего языческого стиля. И хотя я продолжал считатьБоттичелли Мастером с большой буквы, пластичность и обаяние других картин тожеприводили меня в восхищение.

Из разговоров, подслушанных в тавернах и винных лавках, японял, что стоит съездить и посмотреть картины на севере.

Я удивился, потому что всегда считал север землей,обойденной цивилизацией, однако жажда познания заставила меня подчиниться.

Я обнаружил, что недооценивал Северную Европу: повсюду, вособенности во Франции, развивалась насыщенная и богатая культура. Тамразрастались великие города, а королевские дворы выступали в поддержкуискусства. Передо мной открывался большой простор для изучения.

Но мне не понравились увиденные картины.

Я оценил работы Яна ван Эйка и Рогира ван дер Вейдена, Хугован дер Гуса и Иеронимуса Босха, а также многих безымянных мастеров, но ихтруды в отличие от творений итальянцев не приводили меня в восторг. Северныймир не отличался ни лиричностью, ни обаянием. Картины несли на себе печатьчисто религиозного искусства.

И вскоре я вернулся в города Италии, где был богатовознагражден за свои странствия и дарам искусства не видно было конца.

Я вскоре узнал, что Боттичелли учился у великого мастера,Филиппо Липпи, и сын этого самого Филиппо Липпи работал в данный момент сБоттичелли. Полюбил я и Гоццоли, и Синьорелли, и Пьетро делла Франческа, имногих других, чьи имена я сейчас называть не буду.

Но за все месяцы, посвященные изучению живописи,путешествиям, восхищенному созерцанию фресок или запрестольных образов, я непозволял себе мечтать о превращении Боттичелли в вампира и задерживаться вблизитех мест, где он мог находиться.

Я знал, что он процветает. Знал, что он рисует. Идовольствовался этим.

Но у меня зародилась мысль – мысль не менее сильная, чеммечта о соблазнении Боттичелли.

Что, если я снова войду в мир и стану жить как художник?Нет, не работающий художник, принимающий заказы, – это невозможно, –но как эксцентричный дворянин, рисующий ради удовольствия? Я буду принимать усебя смертных, угощать их обедом и вином.

Разве я не вел однажды подобную жизнь в древности, допервого разграбления Рима? Да, я расписывал стены грубыми, поспешными мазками,позволяя гостям добродушно посмеиваться над собой. Ну и что?

Конечно, с тех пор минула тысяча лет, теперь мне сложнеебыло притворяться смертным. Я стал слишком бледен и опасно силен. Но вместе стем я стал умнее, мудрее, успешно пользовался Мысленным даром, был готов маскироватькожу под слоем любых притираний, позволяющих скрыть сверхъестественный блеск.

Мне отчаянно хотелось попробовать!

Конечно, не во Флоренции. Здесь стану соседом Боттичелли. Япривлеку его внимание, и если он появится под моей крышей, мне придется пережитьвеликую боль. Я был влюблен в него. И не пытался отрицать свои чувства. Но уменя был другой выбор, представлявшийся мне прекрасной альтернативой.

Меня влекла и манила восхитительная, блистательная Венеция –неописуемые величественные дворцы с окнами, отворенными навстречу бризамАдриатики, темные извилистые каналы.

Казалось, там меня ждет новая захватывающая страница: там ясмогу выбрать самый красивый дом и набрать учеников-подмастерьев, чтобысоставлять краски, готовить к росписи стены и развешивать лучшие из моих работ– когда я изучу как следует свое ремесло и перенесу свои фантазии на деревянныепанели и холсты.

Представляться я стану Мариусом Римским, человекомтаинственным и несметно богатым. Проще говоря, я подкуплю всех, когопонадобится, чтобы получить право остаться в Венеции, а там уж буду свободнотратить деньги на тех, с кем доведется познакомиться, и щедро одариватьучеников, которых ждет лучшее на свете образование.

Понимаешь, в те времена Венеция и Флоренция не принадлежалик единому государству. Напротив, каждый город был совершенно независим.Поэтому, проживая в Венеции, я в значительной степени отдалялся от Боттичелли иподчинялся законам, которые были установлены для жителей этого города.

Что касается внешности, я намеревался проявлять чрезвычайнуюбдительность. Вообрази, какое впечатление на смертное сердце произвело бы моепоявление в обычном виде: холодный как лед вампир возрастом полторы тысячи лет,с мертвенно-бледной кожей и ярко-голубыми глазами. Поэтому значение притиранийнельзя недооценивать.

Сняв комнаты в городе, я купил в парфюмерных лавкахоттеняющие мази наивысшего качества и, втерев их в кожу, внимательно изучилрезультат перед самыми превосходными зеркалами. Вскоре я изготовил смесь,наилучшим образом подходившую не только для затемнения моего бледного лица, нои для возвращения жизни даже тончайшим морщинкам.

Я и не подозревал, что лицо мое до сих пор хранило следычеловеческого выражения, и пришел в восторг от этого открытия. Мне понравилсяоблик, отразившийся в зеркале. Пахли мази приятно, и я решил, что, как толькообзаведусь своим домом, буду делать притирания на заказ и стану всегда держатьих под рукой.

На выполнение плана ушло несколько месяцев.

В основном время понадобилось на приобретение дома. Мнеособенно полюбился один палаццо: здание небывалой красоты, с фасадом,выложенным блестящей мраморной плиткой, с арками в мавританском стиле, спросторными комнатами, роскошнее которых мне встречать не доводилось.Высоченные потолки приводили меня в изумление. В старом Риме мы ничегоподобного не видели, во всяком случае в жилых домах. А на просторной крыше былустроен аккуратный садик, откуда можно было увидеть море.

Не успели просохнуть чернила на пергаменте, как я отправилсяприобретать обстановку: самые лучшие кровати, письменные и обеденные столы,стулья, кресла – одним словом, все необходимое, включая расшитые золотомпортьеры для окон. Управлять хозяйством я поставил умного и радушного старикаВинченцо, отличавшегося отменным здоровьем, – его я выкупил у семьи, не нуждавшейсяболее в его услугах и содержавшей его практически как раба, в постыдномзапустении, да и то лишь потому, что когда-то он воспитывал их сыновей.