Писатели и стукачи - Владимир Алексеевич Колганов

попытка ликвидации "Нового мира". Сегодня партия жалеет, что было разрешено напечатать Солженицына, нападают на Твардовского за публикацию в июньском номере "Н.М." повести Семина "Семеро в одном доме". Думаю, что Вам сейчас предстоит важная роль организовать скандал на своей территории».

Что характерно, главная цель издателя не в том, чтобы защитить невинно осуждённых, а в том, чтобы организовать скандал. Причём неважно, какие последствия это будет иметь для московских арестантов, даже если им будет вынесен суровый приговор. И вот ещё что обращает на себя внимание – Герлинг-Грудзинский писал в Париж Гедройцу:

«Я с Вами на сто процентов согласен, что казус Синявского—Даниэля может быть переломным пунктом в развитии ситуации на поле русской интеллигенции и его следует разыграть умело и до конца, ни на минуту не останавливаясь… Думаю, что ситуация в самом деле созревает и нужно этому способствовать, само собой разумеется, уже теперь стараясь соответствующим образом направлять… Надо стараться довести до того, чтобы эти перемены были вдохновлены нами. Коротко говоря, польско-русская нормализация путем революции».

Как видим, намерение раздуть скандал с использованием возможностей европейской прессы, было вдохновлено мечтой об освобождении Польши от коммунистического ига.

Однако Гедройц мыслил гораздо шире: «Думаю над проведением большого опроса среди всемирных советологов на тему «агонии Советского Союза». Вот даже как! И впрямь, на первых порах всё складывалось весьма успешно – общественность на Западе была возмущена преследованием писателей, протесты нарастали. Через два месяца после ареста Даниэля и Синявского британская «Таймс» опубликовала открытое письмо в защиту арестованных, которое подписали Альберто Моравиа, Грэм Грин, Айрис Мердок, Генрих Бёлль, Гюнтер Грасс, Джанкарло Вигорелли и другие европейские и американские писатели.

Увы, скандалы, опросы и протесты не помогли, поскольку режим был ещё довольно крепок. В своих предсказаниях потомок польских шляхтичей ошибся больше, чем на четверть века. К тому же через полгода после начала развёрнутой на Западе кампании в защиту арестованных вдруг выяснилось, что это может вызвать непредсказуемый эффект. В письме парижскому издателю Герлинг-Грудзинский с сожалением вынужден признать:

«Дело Синявского и Даниэля постепенно отходит в забвение, становится одной из многих догорающих или вовсе выгоревших сенсаций. Вигорелли рассказывает направо и налево, что для блага С. и Д. надо теперь сидеть тихо, что его в Москве "на коленях" об этом умоляли».

Тут есть своя логика – тем больше криков, тем ожесточённее противодействие властей. А мнение защитников для прокурора ничего не значит.

Однако вернёмся к исповеди стукача Хмельницкого. Автор подтверждает, что донёс своему куратору из МКБ на двух сокурсников с истфака университета – уж очень тот настаивал, в противном случае Сергею грозили неприятности. Вскоре сокурсники были арестованы, и каждый отсидел по пять лет из десяти, положенных по приговору. Однако сколь бы ни была печальна судьба этих людей, гораздо больше нас должен заинтересовать следующий фрагмент исповеди, в котором автор рассказывает о приватном разговоре с Синявским:

«Гуляя с ним по Гоголевскому бульвару, сказал ему: «Слушай-ка, часто ты докладываешь о встречах с Элен?" И друг честно ответил: "Когда как. Обычно раз в неделю". Потом дико взглянул на меня и спросил: "Откуда знаешь?" Так мы вступили в неположенный, по правилам Органов, контакт. Быстро установили, что "курирует" нас один и тот же деятель и что даже встречаемся мы с ним в одной и той же конспиративной квартире. Договорились о координации, в случае мало ли чего, наших докладов…»

Вот прочитал эту исповедь, и сразу же возник вопрос: а можно ли доверять сексоту? Один раз он уже соврал, только под давлением обстоятельств признав, что донёс на двух сокурсников. Но именно признание вины может косвенно подтверждать истинность выдвинутого им обвинения против Синявского. С другой стороны, Хмельницкий был обижен на Синявского, и поэтому вполне логичным было бы желание отомстить, возведя напраслину на бывшего приятеля.

Эссе Хмельницкого вновь было опубликовано в 1992 году, а в 2004 году тот же текст появился в сетевом журнале «Заметки по еврейской истории». Редакция эмигрантского журнала «Континент», основанного Владимиром Максимовым, придерживалась вполне определённой точки зрения:

«Теперь, когда в еженедельнике "Московские новости" и в телепрограмме "Пятое колесо" М. Синявская сама признала (и за себя и за мужа) факт своего далеко не кратковременного сотрудничества с КГБ, мы сочли своевременным вернуться к публикации израильского журнала "22", которую мы помещаем выше… В новом свете предстают отныне и льготные, в отличие от его подельника Юлия Даниэля, условия пребывания Синявского в лагере, и его досрочное освобождение по помилованию, и комфортный отъезд четы Синявских на Запад с уникальной библиотекой (в ту пору запрещались к вывозу даже книги до 45-го года издания) и музейыми ценностями, включая баснословно дорогую икону св. Георгия XIV в., и, наконец, их целеустремленную деятельность в зарубежье по компрометации А. Солженицына, А. Сахарова».

Однако, по крайней мере, один из осуждённых по вине Хмельницкого сокурсников, Владимир Кабо, в своей книге «Дорога в Австралию», вышедшей в свет в 1995 году, не верил в искренность Хмельницкого, тем самым ставя под сомнение его обвинение в адрес Синявского:

«В 1943-1944 годах мы все – и Сергей Хмельницкий, и его товарищи – достигли восемнадцатилетнего возраста, и многие из нас были призваны в армию. Сергей, однако, сумел избежать этой участи… Я не сомневаюсь теперь, что… помог ему дядя – сотрудник всесильного ведомства. Уверен я и в другом – что есть прямая связь между его деятельностью в качестве сексота и тем, что он был оставлен дома в то время, когда его сверстники воевали… Много лет спустя Хмельницкий скажет с гордостью, что ведь по его доносам никого больше не посадили – только Брегеля и Кабо. Но что мы знаем?.. Я думаю, доносы Хмельницкого ложились в личные дела многих людей, и тайная полиция имела возможность использовать их против этих людей в любую минуту…»

Напротив, израильская поэтесса и переводчица Нина Воронель, жена упомянутого Александра Воронеля, в феврале 2014 года, в ответ на публикацию книги Бенедикта Сарнова «Красные бокалы», в которой тот оправдывал Синявского, весьма жёстко настаивала на его виновности:

«Сергей Хмельницкий был неразлучным другом детства Синявского… Синявский писал, что главная мечта этого народа – "насрать в церкви на потолок"… Марья годами присваивала мои гонорары на радио "Либерти"… Я предполагаю, что хозяева Синявских – те же, что и возможные заказчики этих глав книжки, написанной Сарновым. Им нужно стереть со страниц истории тот факт, что Синявский был их агентом влияния. Если бы не заказ, зачем бы Сарнову понадобилось ворошить эту рухлядь давно минувших дней, о которой он