Высокий, сильный, опасный - Хизер Грэм

– Тебе тоже спасибо, Джо. Ты уходишь?

– Пора, – сказал Джо Пенни, смущенно улыбаясь. – Мне еще нужно забрать мою девочку.

– Официантку? Удачи, Джо. И ей тоже.

– Спасибо еще раз.

Попрощавшись с Джо, Конар увидел, что к нему направляются Серина и Лайам. Видимо, тоже собрались уходить. Потом подошла Вера, которая приезжала со своим мужем по «мыльной опере» – Хэнком Ньютоном. В какой-то момент Дженнифер оказалась рядом с Конаром, и они вдвоем прощались с гостями. А потом они остались одни, за исключением «своих» – Дрю и Дага, а также Эдгара и Мэри, которые уже приступили к уборке. Собравшись с духом, Конар в конце концов взял Дженнифер за руку и повел в кабинет.

– Я должен отлучиться на час.

– Что?

– Звонила твоя мама. Она хочет меня видеть.

– А меня – нет?

– Я думаю, может быть, речь идет о том, что случилось. Но возможно и другое – уже ночь и она приняла пилюли…

– Пожалуй, – согласилась Дженнифер. Она пыталась улыбнуться, но в глазах сквозило сомнение.

– Я вернусь очень скоро.

– Конечно, и не волнуйся за меня.

Он отвернулся, потом снова взглянул на нее.

– Запри дверь.

– Это в твоей комнате потайные отсеки, не в моей.

– Да, но в твоей эта проклятая прачечная. Когда пойдешь к себе, попроси Дага и Дрю проводить тебя, запри дверь, – еще раз повторил он и добавил: – Просто в целях безопасности.

– А как же ты войдешь?

– Вышибу дверь плечом.

– Очень громко, перебудишь весь дом.

– Тогда постучу.

– Это уже лучше.

– Хорошо, я ухожу. И вот увидишь, вернусь до того, как ты успеешь заснуть.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. И, дразня, прошептала ему на ухо:

– Мама всегда любила тебя больше.

– Джен…

– Я пошутила. Иди. И возвращайся скорее. Не то я буду волноваться.

В холле ждала Мэри.

– Мистер Конар, вы подбросите меня домой?

– Нет вопросов, Мэри. Пошли.

Выходя из дома, он слышал, как Даг что-то сказал, и Дженнифер рассмеялась в ответ. Несмотря на поздний час, дорога была запружена машинами. Жаль, что сегодня суббота! Черт возьми, похоже, быстро добраться не получится. Он тревожно взглянул на часы, соображая, что же могло случиться.

Потому что ему не нравилось быть вдали от нее.

Потому что влечение превратилось в любовь?

Что-то еще…

Инстинкт. Интуиция.

Ему просто не нравилось от нее уезжать.

Безумие? Да, полное помешательство. Он нажал на газ, машина рванулась вперед. Он должен вернуться как можно скорее.

Последние гости разъехались, дом затих, и Дрю Паркер вернулся к себе в комнату. Он остался доволен вечером. Повесил брюки, не спеша разложил свою трикотажную шелковую рубашку, раздумывая над тем, что за годы приучился аккуратно обращаться со своей одеждой. Надев пижаму, он собрался лечь в постель, но передумал. Подошел к комоду, где лежали его вещи: щетка, одеколон, ремень, часы и книги. Он был страстным книгочеем, и его аппетит с годами лишь возрастал. Он читал все: романы, публицистику, детективы, сценарии, пьесы, даже справочники. Эта любовь была почти маниакальной. С собой он привез триллер Тома Клэнси, потрепанный экземпляр «Одиссеи капитана Блада» и зачитанную, с загнутыми уголками страниц книжку «Изнанка Голливуда». Эту книгу он обожал. В нее было вложено еще несколько машинописных страниц, так как некоторые материалы отличались такой скандальностью, что публикация их угрожала издателям судебным процессом. Это заставило последних исключить их из текста. Там описывались дискредитирующие, хотя и недоказанные факты о связи братьев Кеннеди с Мэрилин Монро и тому подобное. Строились совершенно невероятные предположения, например подозрения в причастности иностранцев к загадочным смертям некоторых известных личностей Голливуда.

Дрю не верил в эти фантастические версии, но это не мешало ему наслаждаться чтением. Он часто показывал Эбби выборочные страницы, и они смеялись от души. Они с интересом читали и главу, посвященную Дэвиду Грейнджеру, которая, безусловно, не могла не заинтересовать их обоих.

Он взял книгу в постель и нашел эту главу. Он читал ее снова и снова. Сам Грейнджер умер тридцать лет назад в собственной постели.

– Может, его до смерти напугала одна из его же масок? – хмыкнул Дрю.

Грейнджер отличался крепким здоровьем и добрым расположением духа, однако его смерть поначалу казалась естественной. У него остались жена и дочери, они продолжали жить в Грейнджер-Хаусе, хотя уже после похорон возникли подозрения, что Дэвида отравила собственная жена. Несмотря на тот факт, что он выводил ее в свет и осыпал драгоценностями от Тиффани, она никогда так и не простила ему скандальную связь с Женевьевой Бортни и рождение внебрачного ребенка. К концу жизни Катарина Грейнджер передала права на владение имением дочерям. А после ее смерти дочери поторопились продать недвижимость. «Хотя Грейнджер на протяжении всей своей жизни категорически отрицал наличие внебрачных детей, – говорилось в книге, – его дочерей, видимо, не покидало беспокойство, что бастард существует и когда-нибудь заявит свои права на наследство».

Но факт оставался фактом. Жена Грейнджера купалась в роскоши, а от Женевьевы Бортни постарались откупиться и выбросили на улицу. Спустя несколько лет поползли слухи, что она объявилась в Калифорнии, опустившаяся, разбитая, сильно нуждающаяся. И вскоре ее нашли мертвой неподалеку от бульвара Сансет.

Дрю отложил книгу, чувствуя неприятные колики в животе. Он снова взглянул на страницу. Слова расплывались перед глазами. Странное ощущение, очень странное… похоже на наркотическое опьянение.

Как будто его отравили.

Он снова заглянул в книгу, все еще не вполне понимая, что же там так насторожило его. Но что-то там определенно было, и он должен понять, что именно. Слова появлялись и исчезали. Буквы прыгали у него перед глазами.

И внезапно его осенило. Хичкок. «Ребенок Розмари»! Кадры из фильма возникли в его воображении.

«Имя – это анаграмма, Хатч!»

Имя…

Если бы он мог ясно мыслить! Разгадка совсем рядом… Но мысли путались, сбивались. Он видел Миа Фэрроу, которая отчаянно цеплялась за борт…

Одно он знал точно. Он должен предупредить Дженнифер.

Но Боже мой, каких же сил ему стоило подняться!

Как-нибудь… как-нибудь… он должен сделать это.

Шатаясь, он встал на ноги. Дом. Этот проклятый дом. Нет, при чем тут дом? Дома не бывают плохими, не имеет значения, что там говорят в «Призраках».