Россия в современном мире - Евгений Примаков

Но Азия – не только эти два мировых гиганта с населением, составляющим 36 процентов населения земного шара. Это и Япония – один из крупнейших экономических центров мира. Это и Юго-Восточная Азия, объединенная в АСЕАН. Это и два корейских государства. Это и Пакистан, и Афганистан. Это Центральная Азия, которую составляют бывшие республики Советского Союза. Это Ближний и Средний Восток – арабские страны, Израиль, Турция, Иран. Наконец, это Россия, значительная часть территории которой находится в Азии.

При калейдоскопическом разнообразии есть и общие черты у стран Азиатского континента. Большинство из них в прошлом были колониальными или зависимыми, а сегодня все они – суверенные государства. Страны Азии довольно быстро, но разными темпами, развивают свои экономики, расширяют экономические связи как между собой, так и на глобальном уровне.

Еще одна характеристика сегодняшней Азии, особенно ее юго-восточной части, – быстро развивающиеся интеграционные процессы. Участники АСЕАН, к которым тяготеет и ряд других стран Азии, стремятся совместить свои региональные интересы с глобальными.

Однако Азиатский континент в большей степени, чем все другие, изобилует региональными и межгосударственными конфликтами. Из Азии проступает угроза распространения ядерного оружия, опасности, связанные с международным терроризмом.

Все эти особенности Азии не поддаются «однополярному» подходу. Напротив, требуют не просто признания складывающейся многоцентристской мировой структуры, но и международных усилий с целью содействия как экономическому, научно-техническому прогрессу азиатских стран, так и урегулирования опасных для всего мира конфликтов. И самое главное – формирующиеся в Азии полюса многополярного мира должны стать равноправными партнерами США, ЕС, России. Лежат ли все эти принципы в основе азиатской политики «старых» центров силы?

Можно уточнить эти принципы, свести их к способности воспринимать на деле равноправие, самостоятельность новых азиатских полюсов современного мироустройства, а также отказаться от применения вооруженной силы в стремлении противодействовать распространению ядерного оружия в Азии. Существуют различия в подходах к этим проблемам со стороны трех неазиатских (все-таки Россия больше Европа, чем Азия) полюсов. Причем в большей степени между Россией и США, хотя серьезные несогласованности в подходах к Азии наблюдаются также между США и Европейским союзом.

В конце июня 2007 года на острове Чеджу проходил IV Форум мира – ежегодная международная конференция, организуемая южнокорейскими властями. Я принимал в нем участие вместе со многими другими бывшими главами и ответственными лицами в правительствах, учеными, дипломатами, бизнесменами. Обратил на себя внимание доклад Сэмюела Бергера, бывшего советника по национальной безопасности президента Клинтона. Тем более что доклад назывался «Вызовы для будущего президента США в Северо-Восточной Азии». Признавая огромные достижения Китая («Никогда ранее в истории такой большой процент человечества в такой короткий срок не проходил путь от повальной бедности к статусу среднего класса»), Бергер заявил, что «американская политика должна отдалиться от старых парадигм, дабы США были уверены в долговременном успехе». Мысль правильная, но весьма характерна интерпретация, этим, несомненно, умным и влиятельным человеком, – я его хорошо знал во время своей работы министром иностранных дел России – того, как измерить этот успех. По Бергеру, это – предел, до которого Китай будет способен продвинуться «в качестве партнера США в проблемах, имеющих критический характер в наших (американо-китайских. – Е. П.) взаимоотношениях».

Конечно, в докладе Бергера было много важных оценок, с которыми нельзя не согласиться. Но великодержавный дух – думаю, что Бергер даже не замечал этого – проникал сквозь здравые предложения. Выдвигая идею создания новой многосторонней организации безопасности и сотрудничества в Северо-Восточной Азии, Бергер подчеркивал, что эта организация «должна служить не только решению проблем, связанных с Северной Кореей, но и помочь реализации целей стратегии США в регионе в целом».

Этот пример весьма характерен для отношения США к Китаю, Индии, набирающему силу интеграционному полюсу АСЕАН. Вашингтон не может не признавать их успехи, достижения, не считаться с ними. Проявлениями этого является отказ США от подталкивания к независимости Тайваня, как это было в прошлом, молчаливое присоединение ко всем, кто понимает необратимость процесса овладения ядерным оружием Индией. Интенсивно развиваются экономические связи США с этими странами, в чем, безусловно, проявляется обоюдная заинтересованность. Но одновременно Вашингтон проводит политику приближения к Китаю, как и к России, военных баз. Продолжение курса на «сдерживание» Китая, когда по мере роста экономического могущества его внешняя политика становится все более конструктивной, лежит в основе и политического маневрирования США. Один из авторитетных американских экспертов по Корее, Брюс Камингс, своеобразно комментирует участие США в работе с целью отказа КНДР от военной ядерной программы. По словам Камингса, «…превращение Северной Кореи из врага в нейтрального игрока или даже союзника Соединенных Штатов в противостоянии Китаю и России в Северо-Восточной Азии может прекрасно вписаться в стратегию США в регионе»[131]. Таких же взглядов придерживаются многие и в Южной Корее, и в Японии, и в самих Соединенных Штатах.

Вашингтон противится присоединению Китая и Индии к «Большой восьмерке». США делают все от них зависящее, чтобы не допустить сближения Индии с Китаем. Не секрет, что этому служили предложения поставок американских вооружений Индии и даже официального признания ее ядерной державой. Прямо противоположные устремления заложены в политику России. Вспоминаю свой визит в Индию в качестве председателя правительства в 1998 году. Тогда прозвучала российская идея создания своеобразного стратегического «треугольника»: Россия, Китай и Индия. Речь шла не о военном союзе. Разъясняя эту идею, я подчеркивал необходимость такой «геометрической фигуры» для укрепления стабильности за счет развития многосторонних отношений между ее «углами», консультаций по острым международным вопросам. В ту пору отношения между Китаем и Индией могли желать лучшего. И упор делался именно на эту сторону. Подчеркивалось также, что создание такой треугольной системы не должно быть направлено против кого бы то ни было.

Идея «треугольника» не пропала бесследно – она способствовала нормализации и развитию отношений между Индией и Китаем, проводимые на трехсторонней основе консультации служат выработке совместных позиций по укреплению мира и безопасности в Азии и в глобальном масштабе.

Давая оценку курсу, рекомендуемому новому президенту США, Бергер подчеркнул, что он не должен обходить те «огромные проблемы прав человека, которые по-прежнему стоят перед гражданами Китая». Это еще одна черта политики США в Азии – защита «прав человека», что становится идентичным вмешательству во внутренние дела. Причем такая защита далеко не универсальна. Глава Пакистана Мушарраф был в свое время объявлен «самым важным союзником США вне НАТО», невзирая на его антидемократическую политику, которая в конце концов завершилась отставкой и изгнанием Мушаррафа из страны. Вплоть до последнего момента, пока не стало ясно, что дни Мушаррафа сочтены, американскому руководству не мешала диктатура, установленная в Пакистане. Требование соблюдения прав человека выдвигается администрацией США выборочно, тогда, когда это требование укладывается в русло американской политики.