Последний рай. Черные острова - Милослав Стингл

трудности я испытал во время второй части трапезы, когда подают фафару. Это тоже сырая разрезанная на тонкие кусочки рыба в холодном соку. Перед тем как подать на стол, ее около двух суток держат в большой тыкве[112], до краев наполненной сильно пахнущей жидкостью, главной составной частью которой является соленая вода. Говорят, что эту жидкость не выливают, а вновь используют, если через несколько недель опять надо готовить фафару. Я не знаю, правда ли это. Во всяком случае, рыба пахнет ужасно. После фафару я отведал третье блюдо — речных креветок, тоже сырых, вымоченных в лимонном соке, сильно наперченных и залитых кокосовым молоком.

Креветками заканчиваются холодные закуски сегодняшнего «банкета». Начинается второе действие. «Повелитель танцев» приглашает нас на улицу. Здесь мы рассаживаемся на площадке перед хижиной вокруг очага — знаменитого ахимаа, по местному обычаю скрестив ноги. Диаметр очага достигает пяти метров, а глубина — около четверти метра. В нем местные повара задолго до начала ужина развели огонь. Затем они покрыли раскаленные угли слоем во множестве встречающихся здесь камней вулканического происхождения. Раскаленные камни, в свою очередь, покрываются банановыми листьями, на которых готовят новые блюда замечательного ужина. Прежде всего это снова рыба, крепко посоленная и наперченная, а также выпотрошенный, обложенный бананами и сладким картофелем поросенок. Рыбу и свинину покрывают еще одним слоем банановых листьев; все это обмазывают глиной, оставшейся после рытья ямы для очага.

Таким способом поросенка «и тунцов пекут более двух часов. К моменту, когда мы расселись у очага, повара открыли ахимаа. Острые, крепко посоленные, густо наперченные кусочки рыбы и свинины разложили на банановые листья. К мясу хозяева подали также ямс, таро, батат, жареные плоды хлебного дерева и, наконец, полинезийский шпинат — поту, обильно сдобренный пряностями, политый кокосовым молоком и лимонным соком. Шпинат завернули в банановые листья и перевязали веревкой из растительных волокон.

Свинина и овощные гарниры мне больше по вкусу, чем сырая рыба. Но так как я люблю сладкое, то больше всего на Тахаа мне понравился полинезийский фруктовый десерт из пиа — маниоковой[113] муки и папайи или ананаса. Этот пудинг тоже приготовляют в ахимаа на банановых листьях и поливают кокосовым молоком.

Фруктовый десерт поэ завершает ужин. Но к хорошей пище положен и добрый напиток. С этим, однако, на острове дело обстоит сложнее. Ни вода, ни кокосовое молоко, по мнению устроителей тамаа ара рахи, для подобного торжественного случая не годятся. Поэтому у китайского торговца был закуплен целый ящик пива, которое на Тахаа привозят из Папеэте. Для нас, чужеземных гостей, достали даже несколько бутылок красного вина из самой Франции.

Добрые напитки — основа хорошего ужина. А к ним полагается песня. И вновь первым слово берет патау. Он начинает петь медленно, очень медленно, словно о чем-то раздумывая. Да и все остальные уте — застольные песни, которые я здесь слышал, — были протяжными. Эти «песни к вину», так же как тамуре и другие танцы, чаще всего повествуют о любви. Причем не о несчастной любви, а о любви в разлуке — они рассказывают, например, о том, как парень уезжает на рыбную ловлю, а девушка остается одна.

Песню уте, как правило, исполняет солист. Хор лишь повторяет припев. После уте полинезийцы спели несколько гимене. Это, как легко можно догадаться, религиозные гимны и сказания о прошлых временах, иногда — толкования религиозных представлений древних полинезийцев.

В наши дни традиционную форму языческих гимнов позаимствовали христианские миссионеры, чтобы с их помощью распространять в Полинезии веру белых людей. Тексты гимене понять нелегко. И не только из-за весьма усложненного способа выражения мысли, но и потому, что эти торжественные песни были сложены очень давно, а язык с тех пор значительно изменился.

Однако одну гимене, которую певец исполнял с особенным удовольствием, я понял довольно хорошо. В ней рассказывалось об Аимате, могущественной властительнице, которая, как говорилось в песне, больше самой власти любила музыку и танцы. Королева далекого Таити, она на долгое время променяла свой большой остров на маленькую, но счастливую Тахаа.

Когда я был на Таити и познакомился с судьбой этой удивительной женщины, то понял, что гимене, услышанная мной — в ту праздничную ночь, не лгала. Правда, имя королевы не соответствовало прекрасной песне, льющейся «в тишине дивной ночи. В переводе оно означает: «Поедательница глаз».

«Поедательница глаз», королева Аимата, вступила на престол, когда ей исполнилось только четырнадцать лет. Государственные дела ее действительно не интересовали. Зато она до беспамятства любила музыку, песни и танцы. И каждую ночь двор молодой королевы устраивал веселые торжества.

Именно в то время, когда Аимата вступила на освободившийся таитянский престол, жрец марае в Пунаани — Теау основал новое религиозное сообщество — Мамаиа. Оно не было столь могущественным, как Ариои, и не имело столь сложных обрядов. Вера, которую провозгласил Теау, была простой и приятной. Так же как и молитвы, богам любезны танцы и песни. Поэтому не юдоль слез, а вечный, никогда не кончающийся праздник должен быть на земле. Об этом твердил верующим Теау. После же смерти он обещал каждому, кто таким образом чтил бога, «вечное блаженство на небесах».

Молоденькая королева, идеалам которой так отвечала новая религия, полностью поддержала секту Мамаиа. Однако некоторые таитянские вожди, особенно из Папары, резко осуждали подобные нововведения. И они с оружием в руках выступили против ‘королевы, поддержавшей «еретика».

И тогда Аимата переселилась на Тахаа. Здесь она продолжила свои танцевальные и песенные празднества. Молодая повелительница устраивала их вместе со своим мужем, верховным вождем Тахаа, Тапоу. Но религиозная война между сторонниками и противниками новой веры перенеслась и на Подветренные острова. Мамаиа, любители песен и танцев, руководимые Тапоу, были разбиты. Лишенного своих привилегий Тапоу сослали на остров Хуахине, и Аимате не оставалось ничего иного, как искать другого супруга. Она выбрала принца Ариифате родом тоже с Хуахине.

Но война продолжалась. Аимате тоже пришлось покинуть остров песен — Тахаа — и переселиться на Муреа. Но песни и танцы, которые молодая королева так самозабвенно любила, продолжают жить в сердцах жителей Тахаа.

Гимене об Аимате завершило великое полинезийское торжество. А ночь уже перестает быть ночью. Луна, последняя оставшаяся в полинезийском небе, постепенно блекнет. Из-за гор, которые на Тахаа создал бог Хиро, поднимается новое утро. У причала перед хижинами «Клуба Медитеране» ждет меня ваатае. В конце пути, на который я сейчас вступаю, находится родина королевы Аиматы, земля, похожая на сон. Это Таити, сердце «последнего рая».

МЕЧТА