Мендельсон. За пределами желания - Пьер Ла Мур

— Вчера вечером ты обо мне не думала, — усмехнулся Феликс. Она посмотрела на него, не понимая, но он продолжал, и его гнев всё возрастал: — Да, вчера вечером, когда ты выходила из театра с этим глуповатым молодым человеком.

Он говорил как прокурор, который ловко поймал подсудимого на вранье, но она не выглядела раскаивающейся или смущённой. Просто удивлённой.

— Ты был вчера вечером в опере, carino? — Мария уставилась на него с радостным ожиданием. — Тебе нравится моё пение, si?

— Нет, я не был в опере, но видел, как ты выходила. И позволь тебе сказать, ты выглядела очень нелепо во всех этих бриллиантах.

— Тебе не понравиться? — спросила она с видом огорчённого ребёнка.

— Нет. И где ты их взяла? — Он знал, что причиняет ей боль, но испытывал облегчение, выражая свои чувства, подобно тому как мать шлёпает ребёнка, который только что избежал несчастного случая. — Что, твой любовник ограбил ради тебя ювелирный магазин?

Мария не огрызнулась, не возразила, даже не стала протестовать. Просто наклонила голову и опустила веки. Поражённый, он увидел, как две прозрачные слезинки выкатились из-под её ресниц и потекли по щекам.

— Мне многие мужчины дарить бриллианты, — пробормотала она.

Его гнев прошёл.

— Прости меня, дорогая, — взмолился он, притягивая её к себе. — Я не имею права...

Она не дала ему кончить, нежно прижав кончики пальцев к его губам.

— Ты иметь право говорить и делать всё, что хотеть, — сказала она с полной покорностью влюблённой женщины. — Мне стыдно, потому что я знать много мужчин, но любить я только тебя. Клянусь Мадонной.

Он знал, что она говорит правду. Казалось невероятным, чтобы любовь могла десять лет питаться двумя месяцами воспоминаний, но, очевидно, некоторые женщины никогда не забывают.

— Вчера вечером, когда я услышать, что ты в городе, я сказать блондину, что больше не видеть его снова.

Прежде чем он смог ответить, она наклонилась, и их губы соединились в поцелуе. И снова страсть захлестнула их, исцеляя раны, причинённые словами и воспоминаниями, принося им умиротворение и радость соединения.

Теперь они лежали рядом, всё ещё не в силах говорить из-за бешеного стука сердца. Вдруг он рассмеялся.

— Почему ты смеяться? — спросила она, тоже улыбаясь.

— Потому что мы с тобой два дурака. Мы спорим из-за бриллиантов, я уже заставил тебя плакать, а ты сказала мне, что я выглядел смешно на этом проклятом велосипеде...

— Не на велосипеде, — уточнила она. — Только когда падать.

— Пусть так. Только когда я падал... Но я всё ещё не знаю, как ты попала в мой номер вчера ночью. Но сначала скажи, где ты живёшь?

Её глаза над кромкой одеяла озорно вспыхнули. Тонким мизинцем она указала на потолок:

— Наверху.

— Наверху? Ты хочешь сказать, что живёшь в этом отеле?

Его поражённый вид вызвал у неё приступ хохота.

— Возможно, ты думать, что один живёшь в этом отеле, нет? Много других людей живёт здесь. Когда я приходить, администратор говорить: «Мисс Салла, я даю вам лучшие апартаменты».

— Негодяй, то же самое он сказал и мне.

Теперь они смеялись оба. Потом импульсивно начали целоваться. Без страсти, так непринуждённо, словно выпили живительной влаги, просто потому, что для влюблённых поцелуи естественны как воздух.

— Мой номер такой же, как твой, — продолжала она. — Та же мебель, те же картины в ванной. Только стены другого цвета — жёлтые, а не красные. — Она мгновенье размышляла и сделала заключение: — Я думаю, мои красивее.

— Ну что ж, этот вопрос мы выяснили. А теперь скажи, как ты проникла в мою комнату?

Это было сложнее, и Марии потребовалось много времени и отклонений от темы, чтобы сообщить подробности операции. Она узнала о приезде Феликса от горничной. Затем последовало описание горничной — её возраста, внешности, стиля работы и личных качеств.

— Когда она приходить вчера, чтобы опустить шторы и приготовить постель, она говорить, что очень красивый и важный музыкант приезжать из Лейпцига, и я спрашиваю, приезжать ли этот важный человек с женой, и она говорить: «Нет, никого с ним нет».

Тогда Мария сразу составила план — простой и эффективный. Она подкупила горничную, и та дала ей ключ от номера. После театра она вошла и стала ждать.

— И я ждать много часов, — пожаловалась она. — Почему ты приходить домой так поздно?

— Бродил по городу, стараясь настолько утомить себя, чтобы мог уснуть.

Она приняла это объяснение без комментариев.

— Пока я ждать, я везде смотреть. В ванной, в шкафу, даже в карманах твоих костюмов, — призналась она с самодовольной безмятежностью.

Он снисходительно улыбнулся:

— У тебя задатки настоящего карманного воришки.

Тем не менее всё оказалось кристально ясным. Прошлое было препарировано и отброшено. Годы разлуки исчезли, словно их никогда не было. Радость встречи стёрла из их умов все мысли. Они смотрели друг на друга, сблизив лица, не находя слов, улыбаясь без всякой причины. Конечно, оставалось решить вопрос о будущем, о том, что они будут делать с этой чудесной неделей грешного счастья, которую Мадонна устроила специально для них. Но это могло подождать. Кроме того, они были голодны.

— Давай поедим чего-нибудь, — предложил он, потянувшись к шнурку у кровати.

Но она с кошачьей быстротой схватила его руку:

— Maledetto! Cosa fai?[113]

Он что, сумасшедший? Совсем лишился рассудка? Что скажет его жена, если узнает, что в первую ночь в Дрездене у него не только была в постели женщина, но они и завтракали вместе в середине дня и тоже в постели. Он попытался возразить, что Лейпциг далеко и вряд ли Сесиль узнает, во сколько он завтракал, и где, и с кем. Его возражения не дали никаких результатов. Она была тверда. Неведение бедной signora должно быть защищено.

Феликс неохотно согласился, поражаясь особенностям её этики, которая позволяла ей проводить ночь с мужем другой женщины, но запрещала завтракать с ним в постели. И для того чтобы успокоить её совесть, он согласился участвовать в сложном обмане. Мария вернётся к себе в номер по боковой лестнице. Там она закажет обильный завтрак-обед-ужин для себя и Ромолы и попросит доставить его к ней в номер. Да, Ромола всё ещё была с ней и с каждым годом становилась всё ворчливее. Когда принесут завтрак, Мария стукнет по полу, который одновременно является его потолком, и он поднимется тоже по боковой лестнице и съест порцию Ромолы. Тогда Сесиль никогда не узнает о неверности мужа, любовники насытятся, администратор не заподозрит, что под крышей его отеля разворачивается роман, и все будут счастливы.